|
Он очень удивился, обнаружив себя через некоторое время рассказывающим один запомнившийся ему школьный эпизод: как украли в кабинете английского магнитофон — тогда еще редкость, — а воров так и не нашли… «Ты разве не знаешь, кто украл?» — удивился приятель. «А ты знаешь?» «Конечно», — сказал приятель, но секрета не раскрыл. «Ит воз э марвелос стори, — добавил он таинственно. — Ты Асю помнишь? Ну да, как ты можешь не помнить…» «При чем тут Ася!» — Монахов зачем-то рассердился. «Он был в нее влюблен», — пояснил приятель Светочке. «Она была моя жена», — хотел сказать Монахов, но не мог выговорить «была». «Влюблен?..» — приподняв бровки, протянула Светочка. «Ты знаешь, что она умерла?» «Не-ет», — посомневавшись, ответил Монахов; он пытался как раз припомнить нечто чрезвычайно неприятное, связанное каким-то образом именно с этим приятелем… Будто как-то раз ужасно приревновал Асю к нему… Неужто за дело? Так, по-видимому, постарался тогда тут же это забыть, что и забыл. «Какой ужас!» — воскликнула Светочка. «Рак», — подтвердил приятель. «Сначала там все вырезали, потом удалили одну грудь…» Монахов давно не пил. «Мерзкая все-таки эта водка», — пробормотал он и вышел, задев стул.
Никогда в жизни он не блевал. С чего бы это?.. Он вышел на крылечко подышать. Дул поверху ветер, а внизу было тихо. Вершины сосен качались, ветер шуршал хвоей. «Жалуясь и плача…» — вспомнил Монахов и больно ударил кулаком по перилам. «Тьфу, черт!» — сказал он, тряся кистью, и вернулся в дом. Ни Светочка, ни приятель, однако, никуда не исчезли; Монахов глупо удивился их присутствию и не обрадовался. Приятель сидел уже рядом со Светочкой, гадал по руке. «Да! — восхитился Монахов. — Вспомнил! Тогда, двадцать лет назад, он точно так гадал по руке ей…» Светочка английского не знала, она изучала немецкий. Какой же язык изучала она?.. — Монахов не мог вспомнить. Конечно, она и того не знала, какой изучала, но все-таки какой?.. Поняла ли она тогда его шуточки?! Монахов зло посмотрел на Путилина и пошел ставить чайник. «Дай я сделаю, — Светочка отняла у него, — ты не умеешь». «Что тут уметь? — возмутился Монахов. — Кофе-то растворимый». Светочка долго крутила ложкой в сухой чашке. Монахову это казалось ужасной пошлостью. «Кто тебя этому научил?» — спросил он неприязненно. «Будет с пеночкой», — пропела Светочка. «Тебе нехорошо? — заботливо спросила она, подавая ему чашку. — Смотри, какая пеночка… Ты так побледнел». «Ты меня спрашиваешь, или я побледнел?» «Почему ты со мной так разговариваешь?» — насторожилась Светочка. «Опоздаешь на электричку», — сказал Монахов. Светочка наконец обиделась и стала стремительно собираться, дрожа губами. Приятель, молча и понимающе наблюдавший, тоже встал, не забыл свой мешочек «Березка». «Мне тоже пора», — сказал он. Светочка выпорхнула, не прощаясь. «Так мы тебя ждем завтра», — сказал приятель. «Как это мы?..» — опешил Монахов. «Уже мы!..» — поразился он. «Ты что, забыл, с Ядрошниковым мы же договаривались…» «А, да…» — сказал Монахов. Приятель уже спешил. Монахов услышал его грузный бег. Догонит… Он прикрыл глаза и поплыл, комната два раза повернулась вокруг оси… «А! Что?..» — вскочил он, как ошпаренный. |
