Пришлось снова повторить историю своей короткой, но такой бурной жизни. Вслед за самим Олавом Сигурд все же рассказал, как нашел племянника. Под укоряющим взглядом князя он опустил голову, но заступаться за мальчика не перестал.

— А с чего ты взял, что это Клеркон?

— Он сам назвался…

— Что, вот так подошел и назвался тебе? — усмехнулся Владимир, похоже он просто не знал, что сказать.

Чувствуя, что гроза проходит мимо, Олав вздохнул чуть свободней:

— Нет, я увидел у него топор Торольва, спросил, он и рассказал. Похвалялся тем убийством, точно заслугой! — Глаза мальчика снова загорелись гневом, на щеках выступил румянец.

Князь кивнул, поднимаясь:

— Пойдем со мной. Людям расскажешь, чтоб поняли, что не просто убийца ты, а мстил за кормильца.

Олав тихо добавил:

— А еще со мной сын Торольва Торгильс…

Владимир обернулся:

— А он чего же не мстил? Или мал еще?

— Нет, старше. Да только я один там был.

У теремного крыльца уже собралась довольно большая толпа, так недалеко и до веча. Владимир вышел вперед и вдруг выставил перед собой Олава:

— Этого юношу обвиняете в убийстве эста?

— Этого! — согласно зашумела толпа.

Князь кивнул, соглашаясь.

— Кто выступит видаками?

Закричали сразу несколько, но решили, что говорить станут трое. Все трое повторили свои давешние слова: расспрашивал про топор, просил подержать, потом вдруг схватил оружие и ударил.

— Спрашивал ли перед тем имя убитого?

— Да, да, спрашивал, — согласились видаки.

— Что тот ответил?

— Дак… Клеркон он… Так и сказал, что Клеркон… — мужики привычно полезли пятернями в затылки под шапки.

Князь усмехнулся:

— Кто ведает, что за человек Клеркон?

Видаки мало что знали, сказали, что эст, привез товар, а так больше ничего.

— Что за товар?

Снова жали плечами:

— Кое-чего… челядь… как всегда…

— Откуда челядь брал, не сказывал?

В толпе даже засмеялись: что, князь не знает сам, откуда эсты челядь берут? Лодьи чьи-нибудь грабят! Владимир кивнул:

— Так и есть, грабят. А тех, кто против них не поддается, убивают. И тех, кого продать дорого нельзя, тоже…

Собравшиеся люди не понимали:

— Дак… все так…

Голос князя вдруг загремел на весь двор:

— А у Олава эст Клеркон убил кормильца Торольва! Топор его забрал и перед всеми похвалялся, что хороший топор!

Кто-то тут же вспомнил:

— Да, даже перед мальчишкой похвалялся, как убил какого-то скана… и топор хвалил…

Другой горячо добавил:

— Да не какого-то, а Торольва, стар, мол, чтоб продавать, только оружие при нем и было хорошее!

Раздались голоса:

— А мальчишка и впрямь Торольвский?

Олав не выдержал:

— У Торольва здесь и сын есть, Торгильсом зовут. А я мстил!

Точно как чуть раньше нападала, теперь толпа горячо поддерживала юного мстителя. Князь слушал, как стоящие на дворе кричат:

— Правильно, что убил!

— За кормильца мстил!

— Право имеет!

Дав страстям разгореться заново, Владимир спросил, с трудом перекрикивая галдящих новгородцев:

— Сбирать ли вече, чтоб решать про виру?

— Какую виру?! — почти возмутились люди. — Правильно убил! Нет на нем вины!

Нашелся только один сомневающийся:

— А чем докажет, что Торольв его кормилец?

Князь показал на Сигурда:

— Олав его племянник, пусть скажет, как нашел мальчика.