|
Пока ты жив, я буду верна тебе, а если умрешь, я тут же последую за тобой, чтобы в подземном мире обрести то, что мы потеряли на земле. И если нарушу эту клятву, да обращусь я в прах, как тот, что спит здесь, под моею рукой! – С этими словами Нефрет коснулась саркофага. – И пусть тогда имя мое будет стерто из череды имен египетских царей, и дух мой пойдет в услужение к Сету. Довольно ли тебе этого, о недоверчивый Хиан? – Довольно, более чем довольно. О, как мне благодарить ту, что вдохнула жизнь в мое сердце? Как мне служить той, кого я боготворю? Нефрет, ничего не ответив, покачала головой, Хиан же, выпустив ее из объятий, распростерся перед ней ниц, точно раб, и взяв подол ее одеяния, коснулся его губами. – Владычица сердца моего и законная царица Египта, я, Хиан, поклоняюсь тебе и повинуюсь. Все, что я имею или буду когда то иметь, кладу я к твоим ногам, признавая твою верховную власть. Знай же, что я, твой возлюбленный, который надеется стать твоим супругом, – смиреннейший из твоих подданных, и более никто. Нефрет наклонилась и подняла его. – Нет, – сказала она с улыбкой, – ты более велик, чем я, и женщина должна служить мужчине, а не мужчина женщине. Мы будем служить друг другу и, значит, будем равны. Но, Хиан, что скажет твой отец Апепи? – Не знаю, – ответил Хиан. – Молю богов лишь об одном: чтобы он не стал между нами. – И я молю о том же, Хиан. Эта ночь – ночь счастья, такой еще не дарила мне жизнь; но завтра… ах, что ожидает нас завтра? – Все в руках божьих, Нефрет. Не будем же ничего бояться. – Да, Хиан, только часто путь, на который направляет нас бог, крут и тяжел; такой путь выпал моему отцу и матери. Как и мы, они любили друг друга, но Апепи лишил их жизни… Пора, Хиан, нам нужно идти; увы, счастливые мгновенья коротки! Еще раз они обняли друг друга, и уста их слились в долгом поцелуе, а затем, взявшись за руки, направились по темному ходу из этой обители смерти к залитому лунным светом земному миру. Когда они подошли к выходу из пирамиды, Нефрет остановилась и при свете последнего светильника, ибо, пока они шли по переходам, остальные потухли, научила Хиана, как, надавив на нужный камень, который установлен так, что может вращаться, вход по желанию – или при необходимости – может быть накрепко закрыт; сделать это можно быстро, при помощи гранитного бруса – как видно, строители спасались так от любопытных, когда сооружали тайные усыпальницы внутри пирамиды. Показала также Нефрет и тяжелый гранитный заслон, который, вероятно, забыли опустить, а может, те, кто нес фараона к его вечному ложу тысячелетие тому назад, просто не позаботились об этом. – Посмотри, – сказала Нефрет, – если выбить каменный клин, огромный заслон упадет, а потому не трогай его, иначе мы навечно останемся запертыми в пирамиде Ур, и наши кости будут тлеть рядом с костями Великого Хафра – ее создателя. Погляди, вон там, в нише, где, быть может, когда то стоял жрец или воин, стороживший вход, сейчас помещаются сосуды с водой, о которых я говорила, а возле них масло и светильники, а также тростниковые фитили, кремни, чтобы высечь огонь, и другие необходимые вещи. Показав все и убедившись, что Хиан все понял и запомнил, Нефрет загасила светильник и поставила его в нишу. Затем они осторожно выбрались на поверхность, и Нефрет заставила Хиана трижды сдвинуть и снова поставить на место вращающийся камень, пока не убедилась, что он совершенно овладел этим фокусом. Затем с помощью мраморного клина, спрятанного в специально выдолбленной впадине так, что его можно было мгновенно извлечь, Нефрет закрепила вращающийся камень; теперь непосвященный не смог бы отличить его от остальных плит, покрывающих пирамиду. Когда все было сделано, они спустились вниз как раз возле лежащего на песке блока, метившего, где следует начинать подъем к входу. |
