Он решился на эксперимент еще раз, только уже без тряпки. Осторожно дотронулся до прохладного стекла и увидел, как кисть за стекло прошла. Потом всю руку за стекло сунул. Не нащупал ничего, пустота. Отважился просунуть голову: темно, не видно ни зги. Рисковать не стал, решил поразмыслить. Почему у него получаются странные вещи? Он не такой, как все?

Неделю колебался. И хотелось попробовать заглянуть за зеркало, и боялся. А в субботу, после дружеских посиделок с водочкой с Павлом и Сашей все-таки решился. Водка ли тому виной или за неделю созрел? Провел через зеркало руку, а потом и сам шагнул. Темно, никаких звуков, только вроде вода недалеко журчит. Руки в стороны вытянул и наткнулся на каменные неровные своды. Повернулся назад, хотел вернуться, а зеркала нет. Выматерился – сам приключения себе нашел. Похоже, в этом месте ночь, надо подождать до утра.

Он улегся на землю, поразмышлял над своим любопытством и тупостью. Какого черта его понесло? Почему с Павлом ничего не происходит, а только с ним? Так и уснул.

Проснулся он от света, заливающего вход в пещеру, – солнце уже встало.

Андрей выбрался из пещеры, отряхнул от пыли одежду. Берег реки, деревья стоят; судя по небольшой траве и нежно-зеленой листве – май.

– Стой! – раздалось сзади.

Андрей еще удивился – кто его может окликать? Неужели знакомые? Но голос был грубым, незнакомым.

Андрей остановился, обернулся.

К нему бежал мужик в кафтане, сжимая в руке рукоять сабли.

Андрей едва не подпрыгнул на месте. Он снова в другом времени! Только на этот раз уже не удивился так сильно.

Однако подбегавший был настроен явно враждебно. Какого черта? Ведь он никому не сделал ничего плохого!

Подбежав и переведя дух, мужик грозно спросил:

– Ты кто таков?

– Купец рязанский, Андрей.

– Ага, земщина! Не выкорчевал еще ваше племя Иоанн Васильевич!

– А разве есть за что?

– А то! Поворачивайся, шагай!

– Да ты, собственно, кто такой? Я купец, человек свободный.

– А я опричник государев! Волю его исполняю.

Андрея как дубиной по голове ударили. Иван Васильевич, опричник! Так ведь это 1565 год, может – немного позже. Именно в этом году Иван, прозванный Грозным, ввел опричнину. Нет, наверное – все-таки позже, году в 1566–1567. Рязанщина – не Москва, пока сюда новые веяния дойдут. Жалко, что оружия никакого он с собой не взял – даже ножа. Ложку свою, правда, прихватил, памятуя конфуз на ушкуе. А нож как-то упустил из виду.

Опричник тем временем развеселился:

– Крестьян беглых я искал, а нашел беглого купца! Повезло!

– Почему ты считаешь, что я беглый?

– А где тогда твое судно али обоз?

– В Переяславле, где же им еще быть? У меня там и дом свой. Сам подумай, куда и зачем мне бежать?

– Вину за собой чуешь, вот и сбежал.

– С голыми руками, без денег, семьи и челяди?

– Жизнь дороже! Бросил все и убег. Шагай, старший разберется, кто ты такой и как тут оказался! Где Переяславль и где Пермский край?

О Господи! Опять Пермский край! Тут явно какая-то аномальная зона! Но идти к старшему Андрею совсем не хотелось. Он вообще не хотел попадать в это время, самое, пожалуй, бесчеловечное, когда кровь людская текла, как водица. Правителем Иван IV был жестоким. Ему бы остановиться после взятия Казани и Астрахани, только история не знает сослагательного наклонения. После смерти жены Анастасии в 1560 году, отставки избранной Рады, смерти митрополита Макария в 1563 году, измены и бегства из Московской Руси изменника князя Курбского вера Великого князя в дворянство пошатнулась. Иван IV твердо верил в свою богоизбранность и богоподобие и страстно хотел власти неограниченной.