И советники, пытавшиеся избавить своего короля от безумия, тоже говорили на чужом языке, еще более незнакомом. Иногда, когда Нейур, направляясь к Башне, проезжал по городу, его встречали жители королевства. Они жаловались и просили его быть милосерднее, не посылать мужчин умирать от непрестанной упорной работы. Просили оставить им время для посевов и сбора урожая. Ведь чтобы собрать в пустыне хоть какой-нибудь урожай, надо все делать вовремя. Нейур не обращал на них никакого внимания. Их речь напоминала ему вой собак, рычание львов или крик диких птиц.

Тем временем Башня росла. Поднялись три яруса, потом еще три. Говорили, что ее основание занимало площадь в квадратную милю, а в высоту поднималось на все десять. В те дни вопрос, насколько далеко до неба, не был праздным.

Первый ярус Башни был сложен из обожженного на солнце кирпича вперемешку с камнями и стволами пальм. В пустыне вырубили шестьдесят оазисов, чтобы поддержать это основание. Недавно покоренные Шевом королевства должны были посылать дань Нейуру деревом и камнями.

Второй ярус состоял также из дерева и кирпича. Для этого еще сорок оазисов лишили тени. Третий ярус подкрепили людскими костями. Их было вполне достаточно, потому что умершим при строительстве сооружения от разрыва сердца и истощения не было числа. Иногда от слабости или из-за болезней люди сыпались с Башни, словно дождь, и кровь выплескивалась из них во время падения.

Три яруса, и еще три, и еще три на тех трех и трех. Ярусы устремлялись все выше и выше. В конце концов люди потеряли счет ярусам Башни Нейура.

С начала строительства Нейур любил подниматься по ступеням широкой зигзагообразной лестницы Башни. Эту лестницу специально сделали широкой для колесниц и лошадей, верблюдов и повозок, слонов, если в них будет необходимость, и даже, если потребуется, для созданий, которых нет на земле. Нейур поднимался, не остерегаясь пропасти, которая оказывалась то слева, то справа. И королевские придворные должны были следовать за ним на носилках или в колесных экипажах, запряженных ломовыми лошадьми.

Чем выше они поднимались, тем дальше вниз уходила пустыня. Она все больше напоминала карту, на которой подробности были обозначены пятнами и грязными полосами: здесь тонкой угольной линией дороги, там ярким мазком воды, а там мозаикой города, простирающейся до горизонта. В какой-то момент горизонт расширился настолько, что стало видно весь город, окруженный голубой кромкой песков, будто небо подступило к его границам. Казалось, что теперь небо ближе, чем земля.

Насколько поднялась вершина Башни? Достаточно высоко, чтобы орлы парили рядом с испуганными лошадьми. Глядя вверх, в вышину, можно было различить одно-два облака, сверкающих янтарем. Земля внизу стелилась, словно туман, и выглядела такой же нематериальной, каким снизу казалось небо. Зато небо теперь превратилось в твердую сплошную массу.

Атмосфера на высоте изменилась. Люди дышали с трудом и чувствовали себя словно пьяные. Лошади еле тащились, из ноздрей у них капала кровь. Иногда они падали на оглобли. То одна, то другая колесница теряла равновесие, опрокидывалась через край и летела в разреженном воздухе вниз.

Башня, облицованная кирпичами, была цвета песков пустыни. Солнце освещало ее, и она, казалось, блестела и горела, как расплавленное золото.

На одном из ярусов выдолбили площадку. Здесь король со свитой мог остановиться под навесом и отдохнуть, потягивая вино и слушая игру на струнных инструментах. А в это время рабы, словно термиты, кишели наверху в архитектурном термитнике.

Ночью светили большие яркие звезды. Башня должна наконец пробиться в звездный сад, разорвав серебряные корни. И когда она проникнет в священную сферу небес, свершится насилие.

— Когда же это будет? — время от времени спрашивал Нейур у своих колдунов.

Они, вздрагивая, гремели в ответ трещотками и составляли гороскопы.

— Скоро, король.