Последовала пауза.

— Кто такие гради? И кто их боги?

Выстраивать свои мысли посреди непроглядной черноты было трудно. С тем ощущением, что он напрочь забыл, что такое зрение и как им пользоваться, Джерин, однако, постарался как можно лучше обрисовать все, что знал не только о гради, но также о Волдар и остальных ей подчиняющихся богах.

— Это всего лишь очередная кучка ходящих по земле существ, — презрительно сказали несколько сил, обитающие в темноте.

Но тут Лис услышал другие голоса, которые говорили:

— Для ходящих по земле они достаточно сильны и свирепы.

— Они очень воинственны, — сказал Джерин. — Они даже убивают себя, чтобы не попасть в плен.

— В плен? Что такое плен?

Силы чудовищ не понимали. Ведь чудовища не дрались ради грабежа или рабов. Им нужна была только добыча. Когда Лис мысленно, насколько смог, объяснил им понятие плена, они отчасти развеселились, отчасти пришли в ужас. Теперь в темноте загомонили сразу все голоса:

— Эти гради правы. Или ты убиваешь, или убивают тебя. В этом и заключается суть сражения.

— Не все на поверхности земли согласились бы с вами, — сказал Джерин. — Как и все остальное, враждебность имеет разные степени.

— Нет!

Голоса невидимых сил гудели в его голове, пронзительно выражая свое несогласие. Вероятно, это происходило не только в его голове, поскольку, скорее ушами, чем сознанием, он услышал, как Ламиссио в испуге взвыл. Будучи и сам перепуган, он вряд ли мог винить за это служителя Байтона.

Но он старался не терять лица и сказал:

— Я говорю правду. Если бы сказанное мной было ложью, я бы убил Джероджа с Тармой, как только они оказались в моих руках, потому что их род враждебен моему роду.

Голоса снова разделились. Одни укоряли:

— Тебе следовало убить их!

А другие хвалили:

— Хорошо, что ты их оставил в живых.

После этой размолвки голоса принялись рычать друг на друга. Джерин не мог разобрать, о чем идет речь, но догадался, что они сварятся между собой. Это вселяло надежду. Получить помощь хотя бы от кого-то из спорщиков было все лучше, чем ничего.

Через какое-то время некоторые голоса смолкли, а другие сказали нестройным хором:

— Эти он и она, которые пришли с тобой, они какие-то непонятные. Не совсем нашего рода и не совсем вашего. Да, непонятные.

— Это доказывает, что наши рода, ваш и мой, не должны враждовать, — заявил Джерин.

Однако сам он ни в чем таком не был уверен. Когда он растил Джероджа с Тармой, все преимущества были на его стороне. Он взял их к себе в младенческом возрасте, они были умны для чудовищ, что позволило им гораздо лучше перенять человеческие повадки, чем это получилось бы у многих их сородичей, к тому же вокруг не было других чудищ, способных сбить их с толку и увести от людей.

— Почему мы должны присоединиться к тебе и к твоему богу некоторых наземных растений в борьбе против этих гради? — требовали ответа голоса.

Чтобы не дать себя захватить.

Вот что можно было сказать, но заготовленный ответ теперь казался Джерину не слишком уместным. Лис стоял и молчал (так долго, что это уже становилось опасным), силясь придумать какой-нибудь довод, который мог бы убедить эти свирепые силы выступить в союзе с ним. Он чувствовал, как они подступают к нему в темноте, готовые в любой миг задуть его жизненное пламя, как факел Ламиссио какое-то время назад.

И тут Вэн сказал:

— Почему? Я скажу вам почему, вы, кровожадные твари! Потому что гради и их боги примерно такие же отвратительные, как и вы. Это Лис и пытался сказать вам все это время, только вы его не услышали.