Это было ошибкой. Надзиратель воспользовался его замешательством и ударил его тыльной стороной перчатки. Дариус ощутил острую боль в щеке и челюсти, когда металл коснулся его лица. Этот удар опрокинул его назад и заставил отлететь на пару футов, а Дариус в это время отметил про себя, что в бою никогда нельзя останавливаться и осматривать раны.

Когда Дариус ощутил вкус крови на губах, в нём вскипела ярость. Надзиратель снова атаковал, огромный и сильный, но в этот раз, с болью, пульсирующей в щеке, и кровью на языке, Дариус не позволил себя напугать. Первые удары схватки были нанесены, и Дариус понял, что какими болезненными они ни были, это было не смертельно. Он всё ещё стоял, дышал, был жив.

А это означало, что он по-прежнему мог сражаться. Он мог отбивать удары, мог продолжать. Ранение ослабило его не настолько, насколько он опасался. Возможно, он был меньше по размеру и менее опытным, но осознал, что навыки его были также остры, как и у всех остальных. Значит, он тоже мог быть опасен.

Дариус издал утробный крик и бросился вперёд, принимая бой, вместо того, чтобы уклоняться. Не боясь больше, что его ранят, он поднял меч, и обрушил его на противника. Мужчина отразил удар, но Дариус не отступил, замахиваясь ещё и ещё, оттесняя надзирателя, не смотря на его габариты и силу.

Дариус дрался за свою жизнь, за Лоти, за весь свой народ и братьев по оружию. Слева и справа, слева и справа, он продолжал бить, быстрее, чем мог себе представить, больше не позволяя тяжести стали себя тормозить, и, наконец-то, нашёл брешь. Надзиратель взвыл от боли, когда Дариус распорол ему бок.

Он со злостью уставился на Дариуса, и на лице его сперва появилось удивление, а потом сверкнула жажда мести.

Он взревел, как раненый зверь, и атаковал Дариуса. Надзиратель отбросил свой меч, сделал рывок вперёд и поймал Дариуса в медвежий захват. Он приподнял Дариуса от земли и сжал так сильно, что тот выронил меч. Всё случилось очень быстро, это был неожиданный приём, и Дариус не успел среагировать вовремя. Он думал, что враг будет полагаться на меч, а не на кулаки.

Дариус висел над землёй, хрипя, и чувствовал, что скоро каждая кость в его теле будет сломана. Он закричал от боли.

Надзиратель сжал его сильнее, так сильно, что Дариус был уверен, что умрёт. Затем он нагнулся и ударил Дариуса головой в переносицу.

Дариус почувствовал, как хлынула кровь и жуткая боль пронзила его лицо, и глаза, ослепляя его. Этого он тоже не ожидал. Надзиратель нагнулся опять, чтобы повторить удар, и беззащитный Дариус уже не сомневался, что его убьют.

В воздухе зазвенели цепи, и, внезапно, глаза надзирателя выпучились, и он ослабил хватку. Дариус пытался отдышаться, не понимая, что произошло, удивляясь, что его отпустили. Потом он увидел Лоти, стоявшую за спиной надзирателя, которая изо всех сил душила его обрывком цепи, свисавшим с оков на её руках.

Дариус стоял, покачиваясь, и восстанавливал дыхание, в то время как надзиратель немного попятился, затем потянулся через плечо, ухватил Лотти сзади, нагнулся и перебросил её через себя. Лоти, вскрикнув, с размаху приземлилась спиной на жёсткую землю, в грязь.

Надзиратель сделал шаг вперёд и занёс над ней ботинок, целясь подошвой в лицо, и Дариус понял, что он проломит ей череп. Надзиратель был сейчас в добрых десяти футах от Дариуса, и он бы просто не успел вовремя до него достать.

«НЕТ!» – закричал Дариус.

Думать пришлось быстро: он поднял свой меч с земли, шагнул вперёд и ловким движением метнул его в противника.

Меч, вращаясь, рассекал воздух, а Дариус заворожённо наблюдал за его полётом, пока остриё не пробило доспех надзирателя, встряв ему прямо в сердце.

Его глаза округлились снова, он закачался и упал, сначала на колени, а потом – лицом на землю.