Светлана приняла пакетик, посмотрела на просвет, с трудом различив среди пленки единственный тонкий волосок.

– Я хочу знать! – отчеканила Губина. – Я должна знать!

– Простите, Анна Сергеевна, мне бы не хотелось вмешиваться в чужие семейные дела, – девушка протянула пакетик обратно. – Ни к чему хорошему это не приведет.

– А получать зачеты тебе хочется? – холодно поинтересовалась преподавательница.

Девушка опять надолго прикусила губу.

За минувшие два года она научилась очень многому. И заклинаниям, и наведениям порчи, и гаданию, и даже отведению сглаза. Однако о своих занятиях с покойной бабушкой Света предпочитала помалкивать, скрывая новое увлечение даже от родителей. Одно дело – в полушутливом тоне заговорить подружку на удачу, сотворить обряд на красоту или нашептать в лунном свете приворотное зелье. И совсем другое – заниматься откровенно магической ворожбой при собственной профессорше. Светлане совсем не улыбалась возможность прослыть суеверной дурочкой.

– Озерина?! – повысила тон женщина.

Юная ведьма хорошо ощущала переполняющие собеседницу эмоции. Анна Сергеевна испытывала страх, неуверенность, обиду, но больше всего ее разрывала ненависть. Ненависть не к Свете, но гнев искал выхода и легко мог обрушиться всей своей тяжестью на случайную жертву. Дай только повод…

– Мне нужна миска воды, три свечи и сумрак, – негромко сказала девушка. – На солнце ничего разглядеть не получится. Слишком яркие блики.

Губина задумчиво погладила затылок, цыкнула зубом и кивнула:

– Пойдем! – она направилась к дверям. – Свеча обязательна? Может, обойдемся спиртовкой?

– Можно и спиртовкой, – не стала спорить юная ведьма. – Главное, чтобы свет был живым и неярким.

Вместе они поднялись до верхнего этажа, прошли в тихую и пустую учебную лабораторию – кабинет преподавателя.

– Выбирай все, что нужно, – щелкнув выключателем, предложила женщина. – Я пока достану спиртовки из сейфа. Самое ценное сокровище, черт бы побрал этих алкашей!

Светлана открыла шкаф, извлекла оттуда большую продолговатую кювету, набрала воды из-под крана, благо в лаборатории имелся водопровод, поставила емкость на стол между установками для перегонки, каждая из нескольких колб. Открыла пакетик, вытянула волосок, тихонько на него подула, макнула в воду, подула снова. Профессорша принесла три спиртовки, поставив по сторонам от кюветы. Сняла с фитилей колпачки и зажгла от одной спички. Поняла, что пламя оказалось ниже краев кюветы, взяла три мерных стакана, перевернула, поместила светильники сверху и деловито спросила:

– Что-нибудь еще, волшебница?

– Я не самая опытная колдунья, – осмотрелась девушка. – Но, на мой взгляд, все нормально. Скажите, Анна Сергеевна, как выглядит ваша спальня? Как ее узнать, если увижу?

Профессорша пару секунд подумала, потом сказала:

– Там ковролин с машинками и дорожками. Сперва мы хотели сделать в этой комнате детскую, но… Но не сложилось. Переделали в спальню. Однако пол перестилать не стали, просто поставили туда кровать. У нее изголовье мягкое, обтянуто гобеленом.

– Хорошо. – Светлана выключила свет, вытянула руку над столом, опустила волосок в пламя ближайшей спиртовки, а когда он скрутился, растерла получившуюся пепельную нить между пальцами. – На море-океане, на острове Буяне, лежит бел-горюч Алатырь-камень. Из-под того камня бьет родник холодный, течет ручей прозрачный, все округ отражающий. Над камнем тем веют ветра быстрые, ветра вездесущие.