– Надо подождать остальных.

Генерал Ян Сматс остановился на поросшем мхом ровном участке камня и оперся на посох. Старики оглянулись на склон.

В ста футах под ними по тропе упрямо поднималась женщина; толстую миткалевую юбку распирали могучие бедра, сильные, как у породистой кобылицы, а обнаженные руки были мускулистыми, как у борца.

– Моя голубка, – ласково произнес сэр Гарри, глядя на супругу. Она всего полгода назад приняла его предложение – после четырнадцати лет упорного ухаживания.

– Быстрей, Анна, – просил шагавший за ней по узкой тропе мальчик. – Мы только к полудню доберемся до вершины, а я умираю от голода.

Шаса не уступал ей ростом, хотя был вдвое тоньше.

– Иди вперед, раз тебе так не терпится, – ворчливо ответила она. Толстый тропический шлем был низко надвинут на ее красное, круглое лицо, своими складками напоминавшее морду добродушного бульдога. – Хотя кому нужно подниматься на эту проклятую гору…

– Давай я тебя подтолкну, – предложил Шаса и положил обе руки на массивные круглые ягодицы леди Кортни. – Нажали! Оп!

– Прекрати, гадкий мальчишка, – выдохнула Анна, пытаясь справиться с неожиданным ускорением. – Прекрати, или я обломаю палку о твою спину. О! Перестань немедленно! Хватит!

До того как стать леди Кортни, она была просто Анной, няней Шасы, любимой служанкой его матери. И ее стремительный подъем по социальной лестнице нисколько не изменил их отношений.

Тяжело дыша, смеясь и продолжая спорить, они поднялись на уступ.

– Вот и она, дедушка. Срочная доставка!

Шаса улыбнулся Гарри Кортни. Тот твердо, но ласково разъединил их. Красивый мальчик и уютная женщина были его величайшими сокровищами: женой и единственным внуком.

– Анна, дорогая, не нужно так напрягать мальчика, – со строгим лицом предупредил он, и она в игривой досаде шлепнула его.

– Я предпочла бы заняться ланчем, а не прыгать по этой горе. – Она говорила с сильным фламандским акцентом и с облегчением перешла на африкаанс, обратившись к генералу Сматсу: – Далеко ли еще, оу баас?

– Недалеко, леди Кортни, совсем близко. Ага! Вот и остальные. Я уже начинал беспокоиться.

Ниже по склону из хвойного леса показалась Сантэн с провожатыми. На ней была свободная белая юбка, не прикрывавшая колени, и белая соломенная шляпа, украшенная искусственными вишнями. Догнав ушедших вперед, Сантэн улыбнулась генералу Сматсу.

– Я без сил, оу баас. Можно прибегнуть к вашей помощи на последних шагах?

И хотя она едва раскраснелась от подъема, генерал галантно предложил ей руку, и они первыми поднялись на вершину.

Ежегодным пикником на Столовой горе они отмечали день рождения сэра Гаррика Кортни, и его старый друг генерал Сматс взял за правило никогда не пропускать это событие.

На вершине все уселись на траву, чтобы отдышаться. Сантэн и старый генерал оказались чуть в стороне от остальных. Под ними начинался крутой спуск к долине Констанция, где зеленели летней листвой виноградники. Между ними сверкали, как жемчужины, в низких лучах солнца голландские шато с остроконечными крышами, а дальше туманные вершины Мюценберг и Кабонкельберг образовывали грандиозный амфитеатр из серого камня. Они замыкали долину с юга, а с севера ее ограничивали далекие горы Готтентотской Голландии, отроги которых отрезали мыс Доброй Надежды от континентального щита африканского континента. Прямо впереди недружелюбный юго-западный ветер волновал стиснутые между горами воды залива Фальс-Бэй.

Первым молчание нарушил генерал Сматс:

– Итак, дорогая Сантэн, о чем вы хотите поговорить?

– Вы просто читаете мысли, оу баас.