Шагая вверх по переулку, Игорь начал убеждать себя, что проживет и без чужой помощи. Денег у него оставалось совсем немного, около трех сотен евро, но можно было попробовать заработать – мыть посуду или автомобили, разгружать овощи на рынке. Он вспомнил, как сразу после школы почти два месяца разносил кофе в сетевой закусочной; теперь этот навык мог ему пригодиться. Проблема заключалась в том, что он едва объяснялся на своем плохом английском и совсем не понимал немецкого. На его груди висел медальон с античной монетой, которая, по словам Майкла, стоила несколько тысяч фунтов, но Игорь не представлял, как и где можно продать такую вещь. «Не важно, всегда есть выход», – повторял он, с каждым шагом теряя в этом уверенность.

– Эй, подвезти? – окликнул человек за рулем пижонского спортивного кабриолета. Это был тот самый толстяк в желтом костюме и канареечном галстуке, с которым они столкнулись в офисном центре.

Игорь застыл на месте, готовый при первой опасности броситься в переулок. Но незнакомец мирно улыбался, и трудно было заподозрить, что он собирается напасть на человека посреди людной улицы. Сдвинув на лоб каплевидные очки-хамелеоны, он заговорил на певучей украинской «мове»:

– Та сидай, хлопче, не вкушу! Я ж с Вальтером партнер по бизнесу. А ты что? Може, треба допомогти?

– Спасибо, мне тут недалеко, – отказался Игорь, но в нотах собственного голоса ему послышалась неуверенность, и незнакомец ее чутко уловил.

– Борис. – Он вышел из машины, протянул большую белую руку и легко перескочил с украинского на русский. – Ты здешний? Я сам с России, с Питера, торчу тут неделю, не знаю никого, скучаю за людьми…

– Вы из Петербурга?

– Ну да, жил там много лет. Пекло сегодня, а? Тридцать градусов! Хожу весь спытнилый, як бацилла в физрастворе…

Высокий и крупный, он говорил и наступал на Игоря, забавно перетаптываясь с ноги на ногу, покачиваясь, словно заводная юла. Лицо его с небольшими умными глазами, крупным носом и мягкими складками у рта напоминало морду белого медведя. Игорь спросил:

– Вы правда друг Вальтера? Борис обиделся.

– Ты что, не веришь? Ну хочешь, прямо зараз ему позвоним? Хиба ни, – он окинул Игоря веселым откровенным взглядом, – краще без посредников. Ты ж сам чего тут забыл? С какого района?

– Я тоже из Питера.

Закинув голову, Борис ударил себя по лбу картинным актерским жестом.

– Мне ж треба было догадаться! – Он качнулся с носка на пятку и заговорщицки прошептал: – Потому что у тебя глаза, как у невской русалки.

За столиком в ресторане, где они оказались через несколько минут, Борис болтал без умолку, пересыпая речь украинскими словечками, не прекращая при этом хищно оглядывать Игоря.

– А я в Питере учился, по музыке. Трошки в ансамбле лабал… Да ты заказывай, не стесняйся, я угощаю, без вопросов. Может, слыхал – джазовое трио Карена Ганчева? Сам уже семь лет здесь, под Цюрихом. Местечко Дубендорф, дыра навроде нашего Крыжополя, немае с кем поразмовлять. А ты ж хиба забыл в Женеве? На каникулы?

– Да, на каникулы, – ответил Игорь. Он хотел спросить, знает ли Борис Измайлова, но осторожность подсказывала молчать. – А вы чем занимаетесь?

– Я, к твоему сведению, свободный художник. Шпильман, или, по-вашему, катала. – Он поправил галстук небрежным жестом, подражая какому-то киногерою. – Картыкаю бабки на катране. Играю в покер.

– И много накартыкали?

– Это как повезет.