Саммаэль глупец, и дурость его видна насквозь, подумала Грендаль и тут же поправилась. Нет, не глупец. Он смертельно опасен, если осознаёт угрозу и видит, против кого сражается, но когда дело доходит до уловок, может оказаться слепым. Скорее всего, он решил, что все это предназначено для маскировки, чтобы отвлечь его от ее истинных замыслов. Он и вообразить не мог, что ход его мыслей, путаных и извращенных, для нее отнюдь не загадка. Не зря ведь, в конце концов, она провела четыре столетия, изучая умы куда более изощренные. Все его ухищрения видны насквозь. Мудрил, мудрил, а в результате сам себя засадил в ловушку, которую теперь будет оборонять до последнего вздоха, но нипочем не бросит. Скорее всего, там и сложит голову.

Она отпила вина и слегка наморщила лоб. Возможно, от него больше не будет толку, хотя ей казалось, что потребуется еще встречи четыре, может, даже пять. Не худо бы найти повод, чтобы наведаться к нему в Иллиан, – даже после того, как желаемое направление избрано, пациента лучше держать под приглядом.

Понять, кто же ал’Тор на самом деле – простой деревенский парнишка или вернувшийся к жизни Льюс Тэрин, – она не могла, но одно знала твердо: он слишком опасен. Грендаль служила Великому Повелителю Тьмы, но умирать не собиралась даже за Великого Повелителя. Она будет жить вечно! Разумеется, тот, кто не хочет умирать в мучениях целую вечность и целую вечность молить о смягчении своих страданий, даже в мелочах не станет перечить воле Великого Повелителя. И все же от ал’Тора необходимо избавиться, но так, чтобы вся вина легла на Саммаэля. Догадайся он, что его специально нацеливают на Ранда ал’Тора, словно охотничий дорнат, она бы немало удивилась. Нет, он не из тех, кто распознает уловки.

Правда, и дураком его не назовешь. Любопытно было бы выяснить, как он разузнал насчет связывания. Она бы и сама ни за что об этом не прознала, когда бы не редкостная оплошность Месаны, допущенная из-за того, что та рассердилась на Семираг. Ярость ее была настолько сильна, что она, сама того не заметив, многое выболтала. Хотелось бы знать, сколько времени провела Месана в Белой Башне. Суть дела в том, что она нашла интересные подходы. Вот бы еще выяснить, где скрываются Демандред и Семираг, тогда, глядишь, удалось бы узнать, что они затевают. Но ей они эту тайну не доверили, куда там. Эти трое сотрудничали со времен Войны Силы, во всяком случае, так это выглядело. Грендаль не сомневалась, что они интригуют друг против друга так же неутомимо, как и другие Избранные, но обнаружить между ними щель, куда можно было бы вбить клин, ей пока не удавалось.

Послышались шаги. Грендаль ожидала увидеть слуг, пришедших за ковром и телом Рашана, но вместо них появился Эбрам. Ладно скроенный молодой доманиец в облегающих красных штанах и летящей белой рубахе был бы достоин занять место в ее коллекции любимцев, не будь он сыном простого купца. Устремив на Грендаль сияющий взгляд, смуглый юноша преклонил колени:

– Прибыл лорд Итуралде, Великая Госпожа. Грендаль поставила кубок на стол, украшенный игривой инкрустацией из поделочной кости – на первый взгляд могло показаться, что это фигурки танцовщиков.

– Ну, что ж, он будет говорить с леди Базен.

Эбрам плавно поднялся и предложил руку стоящей сейчас перед ним болезненно хрупкой и худой доманийке. Он знал, кто скрывается за плетением Иллюзии, но даже при этом почтительного восторга на его лице малость поубавилось. Эбрам боготворил Грендаль, а не Базен. Но в данный момент это не имело для нее значения. Так или иначе, Саммаэль нацелился на ал’Тора и, надо полагать, уже начал действовать. Что же касается Демандреда, Семираг и Месаны… Никто не знал, что Грендаль совершила собственное паломничество в Шайол Гул и спускалась к озеру огня. Никому не было ведомо, что Великий Повелитель обещал… можно сказать, что обещал сделать ее Ни’блисом, надо лишь устранить с дороги ал’Тора.