|
Они пили свои любимые напитки, ели свои любимые лакомства, и страхи их были забыты. Они готовы были слушать и приветствовать кого угодно. — Мои дорогие гости! — начал Бильбо, поднимаясь с места. — Слушайте! Слушайте! Слушайте! — закричали гости и повторяли это хором, казалось, не желая следовать собственному совету. Бильбо сошел со своего места и взобрался на стул под иллюминированным деревом. Свет ламп падал на его круглое лицо; золотые пуговицы сверкали на его шелковом костюме. Все видели, как он стоит, помахивая в воздухе рукой, в то время как другая была в кармане брюк. — Мои дорогие Торбинсы и Булкинсы, — начал он снова, — мои дорогие Кроли и Брендизайки, Граббы и Чаббы, Бероузы и Хорнблауэры, Болдеры и Брейсгирдли, Гудбоди и Брокахауэры, Длинноноги... — Длинноноги! — завопил престарелый хоббит в конце павильона. Это, конечно, была его фамилия, и он вполне оправдывал ее: ноги его были большие, заросшие шерстью, и обе лежали на столе. — Длинноноги, — повторил Бильбо. — А так же мои добрые Лякошель-Торбинсы, которых я наконец-то приветствую в Торбе-на-Круче. Сегодня мне исполнилось сто одиннадцать лет. — Ура! Ура! Многая лета! — закричали они и забарабанили по столам. Бильбо выступил блистательно. Именно такие речи они любили: короткие и ясные. — Надеюсь, вы все так же рады, как и я? Оглушительные вопли. Крики «Да!» («Нет» — тоже). Звуки труб и рогов, дудок и флейт, и других музыкальных инструментов. Как уже было сказано, тут присутствовало множество юных хоббитов. В руках у них были десятки дудок и трещоток. На большинстве их стояла марка Дэйла: для большинства хоббитов это ничего не говорило, но все соглашались, что дудки отличные. Это были маленькие, но превосходно сделанные инструменты, с отличным звучанием. В одном углу молодые Кроли и Брендизайки, решив, что дядюшка Бильбо уже кончил свою речь, поскольку он сказал все необходимое, организовали импровизированный оркестр и начали веселый танец. Мастер Эвард Крол и мисс Мелилот Брендизайк встали из-за стола и с колокольчиками в руках начали танцевать «высокий круг» — танец веселый, но несколько излишне энергичный. Но Бильбо еще не кончил. Взяв у стоящего рядом хоббитенка рог, он протрубил в него трижды. Шум прекратился. — Я не задержу вас долго, — воскликнул он. — Я созвал вас с целью... Тон, каким он произнес это, произвел впечатление. Наступила тишина, а один или два Крола насторожились. — Даже с тремя целями! Во-первых, чтобы сказать вам, что я вас всех очень люблю и что сто одиннадцать лет — слишком короткий срок жизни среди таких великолепных и положительных хоббитов... Громовой взрыв одобрения. — Я не знаю и половины из вас так, как мне хотелось бы, и половина из вас нравится мне меньше, чем вы того заслуживаете. Это было неожиданно и несколько затруднительно. Послышалось несколько отрывочных аплодисментов, но большинство старались переработать услышанное и понять, в чем же заключается комплимент. — Во-вторых, чтобы отметить свой день рождения. — Вновь приветственные крики гостей. — Вернее наш день рождения. Так как это также день рождения моего племянника, приемного сына и наследника Фродо. Он вступил в возраст и в права наследия... Несколько осторожных хлопков старших хоббитов, несколько громких выкриков: «Фродо! Фродо! Веселый Фродо!» младших. Лякошель-Торбинсы нахмурились и задумались над тем, что же означает «вступил в права наследования». — Вместе мы прожили 144 года. Ваша численность подобрана так, чтобы составить это же число — один грос, если можно так выразиться... Молчание. Это уже не комплимент. Многие гости, особенно Лякошель-Торбинсы, были оскорблены, чувствуя, что их пригласили только для заполнения числа. |
