Флора таяла в пламени его объятий, ей хотелось ощутить каждый дюйм его сильного тела. Его теплая гладкая кожа вызывала бурный прилив чувств.

Большие руки Лахлана завладели ее телом. Он прикасался к ней всюду – гладил, ласкал, его пальцы ныряли в ее волосы.

Тело Флоры стало влажным и пульсировало отчаянным желанием. Она жаждала его прикосновений. Этот голод по нему зарождался где-то в глубине ее существа и требовал удовлетворения.

Лахлан пытался управлять своими чувствами, но это давалось ему с трудом. Его язык проник в ее рот и теперь ласкал его изнутри нежно и требовательно.

– Не отстраняйся, я хочу тебя всего, целиком, – прошептала Флора. – Можешь не церемониться со мной, и не надо меня жалеть.

Лахлан сжал губами ее пульсирующий сосок и принялся посасывать и тянуть его, потом слегка прикусил, а Флора извивалась под тяжестью его тела, пока спазмы не начали сотрясать их обоих.

Подняв голову, стараясь удержать ее взгляд, Лахлан вошел в нее одним мощным движением, и это исторгло у нее крик восторга. Лахлан заполнил ее целиком, даря такое острое наслаждение, что казалось, она не выдержит его.

Затем он начал двигаться внутри ее тела, и от возникшего напряжения Флора всхлипнула. У нее захватило дух: это была не только чувственность, не только сладострастие, но нечто гораздо более первобытное и глубокое – совершенное единение двух тел и полное слияние душ. Они действительно были предназначены друг для друга.

Внезапно Флора почувствовала, что Лахлан замер, увидела, как наслаждение изменило его лицо, услышала гортанный крик освобождения и позволила себе расслабиться, будто тело ее утратило вес, а сердце на мгновение перестало биться. Некоторое время она продолжала сжимать его, пока наконец теплая струя семени не изверглась в нее.

Лахлан был безжалостен и не дал ей даже перевести дыхание: теплый и трепетный, он нависал над ней, бедра его покачивались, прижимаясь к ней, и это трение вновь и вновь исторгало у нее крик. Медленные и сильные волны наслаждения обрушивались на Флору, погребая ее под собой. А когда наконец отхлынула последняя, Лахлан так нежно и бережно уложил ее рядом с собой, будто опасался, что она вот-вот рассыплется на тысячи мельчайших осколков.

Лахлан провел рукой по теплой бархатистой коже Флоры, наблюдая за тем, как ее дыхание становится спокойнее и грудь вздымается медленнее. Он не знал, что сказать. Счастье, удовлетворение, облегчение – все это окончательно смешалось в его душе. Казалось, Флора сумела сорвать с него все лишнее, добраться до сути, она подарила ему свою любовь и приняла все, что в нем было.

– Моя жена, – с гордостью прошептал он. Флора ответила глубоким вздохом.

– Я люблю тебя, слышишь?

– Да. – Ее губы изогнулись в шаловливой улыбке. – И на этот раз тебе удалось доказать мне это.

Эпилог

Август 1608 года

Флора с мужем бродили по вересковым пустошам, наслаждаясь последними часами покоя перед бурей, не сговариваясь думая о том, что прошел год с тех пор, как они вернулись в Брекакадх. Свадьба Мэри и Аллана должна была состояться уже через несколько дней, и скоро ожидали прибытия гостей на празднество длиной в неделю, в том числе всех братьев и сестер Флоры, за исключением Гектора, все еще остававшегося «гостем» Аргайла.

Жаркое солнце позднего лета усиливало и без того яркие краски цветов повсюду. Флора глубоко вдыхала сладостный, напоенный ароматами воздух, напоминавший о невиданной щедрости природы. Всюду Флора видела следы изобилия, сопутствовавшего им с тех пор, как они вернулись в Брекакадх, это казалось ей настоящим волшебством.

– Думаешь, она рада за нас?

Лахлан вопросительно посмотрел на нее:

– Кто?

– Элизабет Кемпбелл.