– А где же чулан твоей злой сестры? – добавил Данил. – Той разрисованной, лохматой неформалки, которая сначала завладела чужим букетом, а потом хитростью решила меня на себе женить?

– Что? – я с удивлением взглянула на парня, но он лишь неопределенно пожал плечами: мол, попробуй, поспорь. Пришлось не очень убедительно фыркнуть: – Глупость какая! И ничего я не решала.

– А мне послышалось на улице, что у тебя ко мне серьезные чувства. Ну, еще бы, я же такой милый и скромный парень, заурядной наружности. Хорошо разбираюсь в политике и интересуюсь космосом. Ты не оставила мне никаких шансов, девочка, только влипнуть с тобой в приключение и оказаться здесь.

В спальне горела гирлянда, освещение было приятным для глаз и не резким – мне нравился приглушенный свет, и я понадеялась, что гость не заметил жар стыда на щеках.

– Очень смешно. Я… я говорила вовсе не о тебе.

Но смешно не было ни капли, и Воробышек со мной согласился. Достав руку из кармана, посмотрел на фоторепродукцию картины на стене, по роману Фрэнка Герберта «Дюна», и устало провел ладонью по волосам.

– Я это понял. Не понял только… а впрочем, неважно. Пожалуй, это даже интересно.

Я подошла к шкафу и достала чистое белье. Включила негромко телевизор –музыкальный канал, и пока парень лениво рассматривал все, что было открыто взгляду – мои книги на полках, фоторамки и небольшие фарфоровые статуэтки, которые я старалась привозить из путешествий, – приготовила для него постель и посмотрела на часы.