— Ты проснулась. — В его голосе слышалось радостное удивление.

— Да. — Она натянула одеяло до подбородка. Ей было тепло, уютно, ее окутывал приятный запах постели, согретой их телами. Как бы ей хотелось вот так лежать и наслаждаться покоем долго-долго, забыв обо всех трудностях и невзгодах внешнего мира! Как бы она хотела верить, что он любит ее, и знать, что не ошиблась, выйдя за него замуж!

— Ну, расскажи, пожалуйста, — умоляющим голосом попросила она.

Рено повернулся к шкафу, и она приняла это движение за отказ. Но тут он достал из ящика опасную бритву, ремень для правки и начал ее затачивать. Несмотря на то, что у него был опытный камердинер, Рено многое любил делать сам.

— Многие из тех, кто попадает в плен к индейцам, так и не возвращаются на родину, — сказал неизвестно зачем Рено. — Они умирают в неволе не потому, что их наказывают или мучают, а потому, что они теряют надежду на побег.

— Не понимаю, к чему ты клонишь? — удивилась Беатриса.

— Для тех, кто побывал в плену, тут нет ничего непонятного. Я уже рассказывал, что коренные жители Нового Света часто принимают пленников в члены своего рода, чтобы пополнить численность своего племени.

— Но ведь ты сам признавался, что к ним все равно относятся иначе, чем к соплеменникам.

— М-м… более или менее все правильно, — пробормотал он, заканчивая править бритву. — Пленники играют роль рабочих лошадок и, как правило, становятся охотниками, добывающими еду для рода или племени.

— А что бывает в случае «более»?

— Дело в том, — продолжил он, намыливая лицо, — что пленник изо дня в день живет среди индейцев, ходит с ними на охоту, спит, ест, радуется и печалится. Одним словом, идет незаметный процесс привыкания, ассимиляции.

Он провел бритвой вдоль намыленной щеки сверху вниз, раз, другой, снимая вместе с пеной щетину.

— Но когда пленник берет себе в жены индианку, хотя такое случается нечасто, он становится настоящим членом племени. У него даже могут рождаться дети. Потрясенная Беатриса с трудом вымолвила:

— А у тебя была жена-индианка?

Он сполоснул бритву в воде и лукаво взглянул на нее:

— Увы, нет. Но вовсе не потому, что у меня не было такой возможности.

— Расскажи мне все, — взмолилась Беатриса.

Он покачал головой и принялся брить другую щеку. Он намеренно дразнил ее.

— После того как Гахо спасла меня во второй раз, она стала внимательно и даже с нежностью относиться ко мне. Возможно, ей нравилось, как я себя вел, да и охотник я был неплохой. Впрочем, не знаю, чем я ей так приглянулся. В любом случае она хотела удержать меня. Как умная женщина, она понимала, что нет ничего лучше и крепче уз Гименея. Если бы я женился, обзавелся детьми, то мне было бы намного труднее бежать из плена.

— Понятно, что она хотела, как можно крепче привязать тебя к себе.

— Вот именно. — Он опять сполоснул бритву в тазу. — Но тут возникло одно затруднение. Дело в том, что обе дочери Гахо уже были замужем, и если мужчинам разрешается заводить вторую жену, то индианки не имеют права иметь второго мужа.

— Это несправедливо, — сухо заметила Беатриса. Мимолетная улыбка скользнула по губам Рено.

— Не я заводил такие порядки.

— Гм… — пробурчала она.

Отвернувшись от зеркала на комоде, он подмигнул ей.

— Всю осень и зиму я залечивал раны. Когда же наступила весна, Гахо сделала мне на лице татуировку с птицами, символизирующими покровителей ее рода.