Джаред так трогательно заботится о ней. Вот и пусть заботится. Его, безусловно, волнует только ее нынешнее состояние, забота о ребенке. Не больше. Она присела и приложила ладонь к животу.

За ужином возникло неловкое чувство. Словно бы рядом с ними сидел кто-то третий. И конечно, этим третьим была незримая Хлоя. Именно поэтому взгляд Джареда был таким печальным.

— Не вини себя в ее смерти. Ты ни в чем не виноват.

Джаред невольно мотнул головой. Удивление отразилось в его взгляде.

— А кто же тогда?

И он рассказал ей все, о чем думал все эти годы, все, что накопилось у него на душе.

— Никто в этом не виноват, — еще раз повторила Мерседес.

Где-то за окном в густом лесу заухала сова. Такого долгого печального крика Мерседес еще не слышала. На глаза навернулись слезы, и она тайком смахнула их. Ей так хотелось укрыться в объятиях Джареда от внезапно нахлынувшего чувства одиночества.

— Что же… виноват или нет, а крест этот мне придется нести до конца.

— И мне, кажется, тоже, — тихо проговорила женщина.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Джаред невольно ощутил такое же желание: утешить Мерседес в их общем горе потери. Он приобнял ее за плечи, явственно ощутив, как струя новой жизни словно вливается в него, — и все из-за присутствия в его жизни этой женщины. Рыдание невольно вырвалось из ее груди.

— Тише, — выдохнул он, и его дыхание чуть не обожгло кожу за ухом.

— Прости, — выдавила она с трудом. — Два самых близких тебе человека… и их больше нет.

Он медленно поглаживал Мерседес по спине, вверх-вниз, и она ощущала его тепло, хотя в душе ее поселился холод.

— Мерседес… Вся ответственность за Хлою лежала на мне. И вина в случившемся — только моя.

Мерседес невольно всхлипнула. Даже сейчас, когда они обсуждали ушедшую Хлою, между ними возникла такая атмосфера интимной близости, которую трудно было нарушить, и уж тем более — контролировать это чувство. Ей так хотелось как-нибудь утешить Джареда. И в то же время ей самой нужно было утешение.

Друзья, которые стали любовниками… Надо же… Теперь эта мысль не казалась ей такой уж криминальной. И вот… головы их склонились…

— Прости, — прошептала она между поцелуями, — прости…

— Мерседес, — попытался протестовать Джаред слабым голосом.

С одной стороны, он хотел положить конец этому безумию. С другой… не мог же он оттолкнуть женщину, которая сама упала в его объятия. Она такая уязвимая, такая страдающая…

И все-таки… Если бы Мерседес имела возможность заглянуть в его мысли, она бы ужаснулась тому, о чем он думал и чего хотел. Ведь он не столько хотел по-дружески утешить ее, сколько заняться с ней любовью.

— Мерседес, — сказал он, чуть оттолкнув ее от себя. Их взгляды встретились. Страсть клубилась в глубине ее зеленых глаз. — Нам надо остановиться.

— Я не Хлоя. И никогда не смогу быть Хлоей, но… позволь мне тебя как-нибудь утешить.

Джаред задержал дыхание.

— Ты не знаешь, о чем говоришь.

Она коснулась губами его мочки уха, потом подбородка и добралась до края губы.

— Знаю.

Его сердце забилось сильнее, а внутри все задрожало.

Просто скажи «нет».

— Джаред, пожалуйста, я хочу тебя.

В такой ситуации ему еще не доводилось оказываться.

— Но как же ребенок…

— Ты ведь слышал, что сказала доктор Эванс. Это не повредит.

Надо быть сильным, надо быть сильным и противостоять тому, что вот-вот произойдет.