Надо повысить ей зарплату, сказал себе Майк. И повысить как следует. Она это заслужила. И потом, начав больше зарабатывать сама, София, быть может, откажется от погони за богатым мужчиной.

Сгорая от неловкости и стыда, Майк последовал за Софией на кухню.

— У меня сломалась машина, — тем временем объясняла София матери. — Спасибо, сослуживец согласился подбросить меня до дома! В благодарность я обещала накормить его вкусным ужином.

— Машина сломалась? — тревожно воскликнула мать. — Опять? Господи, только не это!

Майк поморщился. Это уже не укол совести — настоящий удар!

— Мама, — обратилась София к матери, кладя руку Майку на плечо и вводя его в гостиную, — познакомься, это Майк.

Майк застыл в дверях: миссис Шеферд сидела в инвалидном кресле на колесиках; он заметил, что плита на кухне ниже обычного — такая, чтобы можно было дотянуться до конфорок не вставая. Значит, мать у Софии — инвалид!

Перед Майком сидела хрупкая женщина со светлыми волосами, слегка посеребренными сединой, и голубыми, как у дочери, глазами. Несмотря на возраст, она была еще привлекательна, но горечь во взгляде и жесткая складка губ говорили, что эта женщина немало натерпелась в жизни.

— Майкл! — Она с улыбкой протянула ему руку. — Как я рада наконец с вами познакомиться! Я Джанет.

— Мама, это не Майкл Баррингтон, — подала голос София. — Это Майк, наш курьер.

Майк догадался, что София с матерью уже не раз обсуждали Майкла Баррингтона.

— А-а! — Гостеприимное выражение на лице Джанет сменилось разочарованием, но она быстро справилась с собой. — Спасибо вам, Майк, что подвезли Софию. Не хотите ли с нами поужинать?

— Если вы уверены, что я не буду здесь лишним.

— Совершенно уверена, — ответила Джанет. — София, деточка, накрой, пожалуйста, на стол.

Ужин оказался и вправду великолепным, а кулинарные способности Джанет — выше всяких похвал. Однако Майк не мог отделаться от впечатления, что хозяйке дома он не приглянулся. Несколько раз он ловил на себе ее взгляды, полные недовольства и осуждения. Стремясь завоевать ее расположение, он много шутил и по-мальчишески широко улыбался — обычно такая тактика действовала на женщин безотказно, — но Джанет только плотнее сжимала тонкие губы.

— Скажите, Майк, — заговорила она наконец, — вы уже давно работаете курьером?

«Началось, — сказал себе Майк. — Сейчас пойдут намеки, что ее дочери курьер не подходит».

— Несколько месяцев, — ответил он.

— А где вы работали до того, как устроились в корпорацию «Баррингтон»?

— То здесь, то там.

— Понятно. Сколько вам лет, Майк? Тридцать два?

— Тридцать шесть.

— Тридцать шесть — и всего-навсего курьер?

— Мама! — покраснев до ушей, прервала ее София.

Джанет смущенно улыбнулась.

— Простите, Майк, что я вас так допрашиваю, но вы должны меня понять. Я — мать-одиночка, и София — мое единственное сокровище. Я просто желаю ей добра.

— Понимаю, миссис Шеферд.

Да, теперь он понимал. Бедный домик, скудные средства, инвалидное кресло. Истории Джанет он не знал, но нетрудно было догадаться, что жизнь у этой женщины не удалась и теперь все свои надежды она перенесла на дочь.

Вместе они доели десерт и хором спели Софии «С днем рождения».