Бабушка продолжала рассуждать о том, какой у нее старомодный сын, а я тем временем составила ему компанию на балконе.

Папа читал сообщения на своем мобильном. Завтра он должен играть в теннис с премьер-министром Франции, который прилетел в Америку на тот же конгресс, что и японский император.

– Миа, – сказал он, увидев меня, – что ты тут делаешь? Тут холодно. Иди в комнату.

– Сейчас, сейчас, – отозвалась я, стоя рядом с ним и глядя сверху на город.

Действительно немного страшновато смотреть на Манхэттен из пентхауса отеля «Плаза». Смотришь на все эти огни, на все эти окна. Море огней, море окон… А за каждым окном есть хотя бы один человек, а может быть, больше, например, целых десять…

Я всю жизнь прожила на Манхэттене. И все равно каждый раз меня потрясает это зрелище.

Так вот. Пока я торчала на балконе и смотрела на огоньки, мне вдруг пришло в голову, что одно окно может принадлежать Джудит Гершнер. Наверное, она сидит сейчас в своей комнате и клонирует еще кого-нибудь. Голубя, например. Я снова вспомнила, как они с Майклом смотрели на меня, когда я свалилась на катке. М-да, вот смотрите: девушка, которая умеет размножать всякую нечисть, и девушка, которая укусила себя за собственный язык. Не знаю, кого бы вы выбрали?

Должно быть, папа заметил, что со мной что-то не так, и поэтому сказал:

– Слушай, я понимаю, Себастьяно тот еще тип. Потерпи его общество пару недель, ладно? Ради меня. Пожалуйста, доченька.

– Да я вовсе и не думала о нем, – грустно откликнулась я.

Папа промычал себе под нос что-то неопределенное, но в комнату не вернулся, хотя на улице было довольно холодно. Я заметила, что уши у папы уже покраснели, но он все не двигался с места. На нем не было пальто, а только костюм от Армани.

Я решила, что он ждет продолжения. Но мой отец – далеко не тот человек, которого я стану беспокоить своими проблемами. Дело не в том, близкие мы люди или нет. Просто у нас такие отношения.

С другой стороны, он весьма опытен во всяких там любовных делах. Так что я решила: он может подсказать мне некое решение моей дилеммы.

– Пап, – начала я, – что бы ты сделал, если бы тебе кто-нибудь очень нравился, но тот человек об этом даже не подозревал?

– Ну, если Кенни до сих пор не догадался, то, я думаю, уже никогда не догадается. Вы же проводите вместе все выходные, начиная с Хэллоуина?

Вот почему так ужасно, когда телохранитель подчиняется папе. Вся личная жизнь обсуждается за твоей спиной.

– Да я не про Кенни говорю, папа. Это другой человек. Только, как я и сказала, он не в курсе, что так мне нравится.

– А чем тебя не устраивает Кенни? – удивился папа. – Лично мне он нравится.

Ну конечно, папе он нравится. Потому вероятность того, что у нас с Кенни все будет серьезно, практически равна нулю. Какому бы отцу не понравилось, что его несовершеннолетняя дочь встречается с таким парнем?

Но если мой папа хочет, чтобы трон Дженовии остался у семьи Ренальдо, а его не отхватил бы какой-нибудь Себастьяно, то про Кенни лучше сразу же забыть. Потому что мы с ним ни за что не поженимся, и никаких наследников у нас не будет.

– Папа, при чем тут Кенни? Мы с ним просто друзья. А я говорю про другого.

Он смотрел через балконную решетку, как будто хотел плюнуть вниз. Но он бы никогда этого не сделал. Просто ему нравилось так стоять.

– А я его знаю? Этого твоего… другого?

Я колебалась, потому что еще ни разу никому не признавалась открыто, что влюбилась в Майкла.