Бросив на Киппа удивленный взгляд, он убедился, что у того тоже вдруг резко испортилось настроение. Но поскольку Брейди подозревал, что и внезапно повисшая в комнате грозовая тишина, и тревога, снедавшая обоих супругов, имеют самое прямое отношение к его дурацкой идее бросить Эбби в объятия Киппа, то со свойственной ему храбростью он решил вызвать огонь на себя.

— Итак, как поживает наша маленькая мисс Блисс? — не найдя ничего лучшего, громко спросил Брейди в надежде, что ему удастся перевести разговор в более безопасное русло. — Надеюсь, она все еще с вами?

— Да, только мы по-прежнему ничего о ней не знаем. — Эбби с радостью ухватилась за возможность поговорить на нейтральную тему. — Киппу это не нравится, но я не вижу причин волноваться. Все мои поручения выполняются безукоризненно, Реджина даже выводит Геру погулять, когда я бываю занята. Шьет она великолепно, предложила научить слуг читать и писать, и притом откровенно заявляет, что считает Игги помесью шакала и волчицы. Так что мы чудесно ладим, хотя девочка еще не доверяет мне настолько, чтобы рассказать свою историю.

— Хотя, надо сказать, недостатка в историях у нее нет, — вмешался Кипп, поднося к губам бокал. — Между прочим, Брейди, ты не поверишь — девчонка наизусть знает Шекспира!

Брейди потрясение уставился на Киппа:

— И тебе по-прежнему не интересно узнать, кто она такая?! Просто ушам своим не верю! Дьявольщина, да вы, должно быть, самые нелюбопытные на свете люди, если до сих пор не вытрясли из мисс Блисс все ее маленькие тайны!

— Ха! — хмыкнул Кипп, вслед за Эбби вставая из-за стола. Супруги направились к лестнице, чтобы приветствовать первых гостей. Хотя столовая располагалась в задней части особняка, им был слышен грохот колес экипажей, проносившихся по площади, и Кипп по опыту знал, что очень скоро улицы заполнятся каретами, — настал тот час, когда высший свет пробуждается к жизни. — Просто серые глаза этой маленькой плутовки тебя заворожили! Знаю я тебя, Брейди!

— Да ну? — подмигнул его друг. — Ладно, вы отправляйтесь развлекать гостей, а я, пожалуй, вернусь в бильярдную. Надеюсь, там мне нечего опасаться?

— Нет-нет, Брейди, — успокоила его Эбби, подставив щеку для поцелуя. — Считайте, что получили мою персональную индульгенцию. Прячьтесь и сидите там хоть три часа, если вам так хочется. Но как только пробьет одиннадцать, жду вас в гостиной. И не опаздывайте, иначе пропустите самое интересное, ясно?

Кипп самодовольно огляделся. Стоя рука об руку с Эбби, он незаметно наблюдал за женой: смотрел, как она приветствует гостей, каждому находя что сказать, — одного спрашивала о сыне, другого — о лошади, на прошлой неделе выигравшей очередной забег.

Похоже, она уже перезнакомилась со всеми — кто бы сейчас узнал деревенскую серую мышку в этой блистательной виконтессе, окруженной толпой поклонников, каждый из которых почел бы за счастье удостоиться ее взгляда.

А ведь всего пару недель назад ее вообще никто не замечал. Одетая в уродливое коричневое платье, с гладко причесанными волосами, она робко жалась к стене, не осмеливаясь открыть рот. Разве могла она подумать тогда, что станет одной из королев лондонского света?! И вот теперь она блистала. Кипп горделиво расправил плечи. Улыбка Эбби согревала ему душу. Он слушал ее смех — и таял от счастья.

А они, все эти люди, что сейчас толпятся вокруг нее, никогда не узнают, какая она на самом деле. Разве могут они догадаться, какой огонь пылает в ее крови? И уж конечно, ни один из них не способен под маской светской дамы разглядеть веселую девчонку!

Кроме него. Потому что она принадлежит ему. Она — его жена. На горе и на радость, не по страсти, а по расчету, не для любви, а для удобства, но она принадлежит ему.