Нервы девушки были истощены. Смерть Жан-Пьера вызвала у нее шок. За день до этого она испытала еще один шок, по дороге в Париж, когда она не знала, успеет ли спасти графа Рауля от смерти, уготованной ему собственным отцом. Кроме того, она физически устала от верховой поездки. Давно не тренированное тело ныло. В Англии, до смерти отца, она ездила каждый день. Потом все погрузились в дела, заботы и приготовления: стало не до прогулок.

Лариса чувствовала себя ужасно. Она постоянно корила себя, обвиняя в смерти ребенка, подсознательно испытывая страх перед будущими упреками графа Рауля. Все ее мысли были так или иначе связаны с ним.

— Ну, как он там? — спросила она у няни, как только проснулась.

— Граф встал очень рано. Он бледен, похоже, не спал всю ночь. Но справляется с делами. Нужно очень многое устроить.

— А Бернард? Что теперь с Бернардом?

— Он исчез! Вполне вероятно, что старый граф покончил с собой после того, как именно Бернард ему рассказал о случившемся. Один из лакеев слышал, что Бернард устроил ему истерику. — Няня помолчала и добавила: — Он, наверное, насмерть перепугался, зная, как дед любил своего внука.

Лариса содрогнулась:

— Он бежал! Нет худа без добра! Графу Раулю пришлось бы выгнать его!

— Или отдать в руки правосудия. — Няня взглянула на девушку: — Граф Рауль дал всем ясно понять, что произошел несчастный случай. Старый граф осматривал ружье, и оно выстрелило!

«Выглядит довольно неправдоподобно», — подумала Лариса. Тем не менее, граф убедит в этом своих родственников. Вряд ли возникнут вопросы.

По дороге к мадам Савини девушка пыталась угадать, знает ли та об истинном положении вещей. В комнате стоял полумрак, так как ставни не открывали. На мадам Савини было черное платье. Она сидела на своем обычном месте. Увидев Ларису, улыбнулась:

— Я послала за вами, моя дорогая, потому что няня говорит, что вы очень расстроены.

— Как же мне не быть расстроенной, мадам, — сказала девушка, подходя ближе.

Лариса села рядом с ней на низенький стул. Мадам Савини положила на плечо Ларисы свою испещренную голубыми венами руку:

— На все воля Господня. Может быть, оно и к лучшему. Лариса поняла, что речь идет о Жан-Пьере, но не решилась спросить об этом.

— Я полагаю, нам обеим известно, что у Жан-Пьера совсем не было нужных способностей к учению.

— Я бы… так не сказала.

— Если бы вы сказали, то брат тотчас выгнал бы вас!

Лариса ничего не ответила на это. Мадам Савини продолжала:

— Но рано или поздно он и сам бы понял. Всемилостивому Богу лучше известно, что для нас хорошо, а что плохо.

— Будем надеяться на это, — согласно пробормотала девушка.

— Рауль теперь в состоянии предпринять ряд шагов, чтобы поправить дела в имении. Я знаю, как его раздражало неприятие моим братом любых нововведений и усовершенствований. Рауль молод и полон сил, он сделает Вальмон тем, чем он был во времена моего отца, — образцом для всех соседей.

Мадам Савини говорила так воодушевленно, что у Ларисы несколько поднялось настроение.

— Потом Рауль женится по собственному выбору, что также поможет ведению дел.

У Ларисы на сердце заскребли кошки.

— Вы имеете в виду?.. — робко начала она.

— Я имею в виду, что он сможет найти нужную партию из высших кругов парижского общества, в результате которой можно получить хорошее приданое.