Винсент, нахмурившись, шагнул к ней, но Ларисса повелительно подняла руку и отступила. Она не позволит ему коснуться себя, однако не потому, что теперь все окончательно выяснилось и он действительно не собирался жениться на ней. Нет. Она боялась себя. Собственной слабости. Боялась вновь растаять в его объятиях. Ей следует научиться презирать его. Снова. И уж разумеется, не стоит с замиранием сердца ждать его уверений в том, что все будет хорошо и она стане г его женой. Но она все равно ждала.

— Тебе ведь не хочется, чтобы мы расстались, верно? Опять он пытается пустить в ход один из своих бесчисленных тактических приемов, включая вкрадчиво-хрипловатый голос. Сумеет ли она противостоять ему?

— Не хочется. В отличие от тебя. Останется ли все по-прежнему или мы сегодня же распрощаемся, зависит от тебя. Я только следую зову своего сердца — И твое сердце подсказывает не прогонять меня. Тут он прав. Ларисса и не подозревала, что успела полюбить его так сильно. А ведь все началось с мыслей о том, как было бы прекрасно выйти за него замуж. Он сумел завоевать сначала ее сострадание, а потом и сердце. То притяжение, которое она испытывала к нему, было престо еще одним благом… или проклятием.

— Искушение — это соблазн запретного. Па законам Божеским и человеческим я не имею на тебя никаких прав. Ты для меня запретен. И дело не в моих чувствах. Не будь у меня брата и слуг, за которых я несу ответственность, возможно, все это не казалось столь уж важным. Но отныне мне придется растить Томаса самой. И быть для него таким же примером, каким был отец. Указывать правильный путь.

— Твой отец не сумел быть хорошим… не важно, — осекся Винсент, рассеянно запустив пальцы в черную шевелюру. Он сильно расстроен? Или рассержен? Трудно сказать, поскольку он редко выказывал какие-то эмоции, кроме страсти. Ларисса нимало не сомневалась, что ему нравятся такие отношения и он с радостью их продолжит. Очевидно, сейчас он злился, потому что она первая решила прекратить ночные свидания. Иначе Ларисса не могла. Да, она ему небезразлична, но чтобы жениться, позволить ей войти в его жизнь… Тогда где же ее место? Каким он его представляет? Воспитание и происхождение не позволят Лариссе стать его любовницей. Неужели он не ждал ничего большего, кроме короткой мимолетной связи, которая закончится раньше, чем он считал?

Она и сама ощутила нечто вроде благодатного гнева. Все что угодно, лишь бы забыть о боли, стиснувшей сердце.

— Винсент, я не понимаю, чего вы от меня хотите? Сами-то вы знаете это?

— Знаю одно, не хочу, чтобы вы меня покидали.

— Это возможно только в случае нашей свадьбы.

— Черт побери, — вспылил он, — я не могу на вас жениться!

— Но почему? — не выдержала девушка.

— Из-за вашего отца.

Вместе со смущением в душу прокралась тревога.

— При чем тут мой отец?

— Есть много такого, о чем вы не подозреваете, — пробормотал Винсент.

— В таком случае объяснитесь!

— Ларисса, мне не хочется оскорблять ваши дочерние чувства.

Девушка побледнела, поняв его слова по-своему:

— Значит, он мертв? И вам все было известно с самого начала? Получили доказа…

— Нет! — выдохнул он и, подбежав к ней, прежде чем она успела отстраниться, схватил за плечи.

— Ничего подобного! Все это теперь не имеет значения. В вас вся моя жизнь. И к тому же ваш отец просто задержался, и нет причин предполагать худшее.