— Ну, брат, тебе как будто рыбы не хватает! Чего сам ловишь? — раздался голос Акселя, и из раздвинувшихся зарослей ивняка появились и он сам, и его черный жеребец.

— Ты ничего не понимаешь в удовольствии от рыбалки, — отозвался Халвор, — своими руками выловить такого гиганта! Ты только посмотри!

И действительно, сом был огромным ― не менее двух ярдов длиной. Наконец измученная рыба обессилила, и удачливые речные охотники уселись на песке, протянув длинные босые ноги к прозрачной воде.

— Накормишь всю свою команду этим сомом, — заметил граф, присев рядом с рыбаками на большой, наполовину засыпанный плавником валун.

.— Его и на один драккар не хватит, — засмеялся побратим, — вот сейчас придут мужики и протянут бредень, тогда и сварим хорошую уху. А это так, баловство.

Аксель задумчиво ковырял веточкой в песке.

― Ладно, Халвор, мы пойдем, наловим на ушицу чего-нибудь повкуснее, чем этот рыбий хевдинг! ― промычал Свен, видя, что побратимы хотят поговорить наедине.

― Зачем звал? ― вяло спросил граф пирата

— А чего ты такой кислый? — не ответив на вопрос Акселя, спросил Халвор, дождавшись, когда дружинники, забрав удочки, отошли ярдов на сто, и, немного помолчав, продолжил:

— Хотя, впрочем, тебе изрядно досталось, эти бабы с кого хочешь кровь выпьют. Любишь, не любишь, разборки всякие, скандалы…. Выяснение отношений — это их стихия. Но скоро тебе переживать будет не из-за чего, — ведьмочка твоя красивая выходит замуж, так что теперь заживешь спокойно, как и я. Будем с тобой в море ходить… Потреплем немного мавров!

— Как это ― выходит замуж? — потрясенно выдохнул Аксель и вскочил с валуна. Его льдисто-голубые глаза, до того тусклые и невыразительные, вдруг вспыхнули, тело напряглось как натянутая струна.

— А что, разве ты не знал? — удивился морской разбойник, — граф Джеффрой де Брюссе предложил ей руку и сердце, и все остальное, что у него имеется… в штанах. И в самом деле! Сколько же ей еще мыкаться? Не дождалась ведь от тебя предложения. Ведь уже полгода как холостякуешь! И сидишь как корч в своем замке! А де Брюссе быстро ее утешит, он мужик что надо. А ты сиди, продолжай оплакивать Виолетту, замаливай свою вину! Но мертвых не вернешь, придет время, ― все там будем!

— А где сейчас этот козел? Этот Джеффрой, то есть! — забегал взволнованный Аксель.

— Его имение где-то в Провансе. А чего ты так встревожился? Ты же вроде успокоился, забыл про Шарлотту.

Аксель вдруг склонился и, ухватив брата за мокрую холщовую рубаху, закричал:

— Не могу я забыть ее, слышишь! Я бы рад, да не могу! Я должен поговорить с ним! Шарлотта моя женщина! У нее мой сын!

— Вот это правильно, — спокойно ответил хевдинг, отводя в сторону руку графа. ― А то скис, в ступор какой-то впал после смерти жены.

― Так ты думаешь, что я могу…. А как же Виолетта?

― А Виолетта будет только рада, что, наконец, ты перестанешь бродить как живой мертвец и медленно сводить себя в могилу! Твоей дочери нужна хорошая мать, а сыну ― отец. Давай, действуй, пока не поздно!

― А что, если она не захочет?

― А кто у нее будет спрашивать? Не узнаю, тебя, брат! Ты что, забыл наши норвежские обычаи? Выкрадем даже со свадебного пира! Тоже мне, «может она не захочет»! ― Халвор презрительно фыркнул.