Дилейни тоже чувствовала стыд и гнев. Ее родители сдались. Они оправдывались, уверяя, что все это временно. Им еще семь лет выплачивать долг по ипотеке, но потом перед ними распахнутся все двери. Они смогут продать дом и уехать куда угодно – поселиться на барже в Амстердаме, провести год на пляжах мексиканской Йелапы, поступить в Корпус мира и отправиться в Узбекистан… О своих новых хозяевах они отзывались с презрением и намеревались выиграть битву с корпорацией, срубив с нее деньги, уволившись и начав новую жизнь.

Но что-то пошло не так. Год от года их решимость убывала, они все меньше критиковали своих хозяев. Все чаще и чаще говорили о магазине, пуская в ход “мы”. Дилейни печально наблюдала, как в них гаснет искра. Они работали по десять часов в день, а получали несоизмеримо мало. Они должны были постоянно носить при себе гаджеты, чтобы рабочее время учитывалось до минуты, чтобы днем и ночью они могли получать бесконечные вопросы, обновления и сообщения об изменениях графика. Они стали подавленными, скучными, вечно уставшими. Устройства пиликали беспрерывно, и у родителей выработался тот зависимый и беспокойный тип мышления, который был сформирован цифровым миром.

Поступив в колледж в Риде, Дилейни с радостью покинула дом. Там она постаралась выбрать предметы, которые не требовали тотального отказа от реальной жизни. Каждый год профессор Агарвал – студенты ее прозвали Аналоговая Агарвал – прикалывала кнопками к доске объявлений бумажный список своих антитехнологических курсов, и Дилейни записывалась на все, вне зависимости от области. Она закончила колледж с дипломом по гуманитарным наукам и планом уничтожения компании, которая украла детство у нее и свободу воли у ее родителей. Но затем она упала духом. Ей становилось страшно от перспективы потратить годы жизни на борьбу с тем, что большинство людей вполне устраивало.

Несколько лет она проработала рейнджером, перемещаясь между национальными парками в Скалистых горах, Сьерре, Нью-Мексико и Орегоне. Мир гор и лесов был совершенно иным, и хищные цифровые лапы до него не добрались, но однажды приехав на свою станцию, она услышала объявление, что все туристы обязаны иметь при себе телефоны. “Для вашей безопасности!” – раз за разом повторял динамик. Конечно же, так людей проще контролировать, да и спасать – при необходимости. Новые правила не стали такой уж неожиданностью, и мало кто возражал. Большинство туристов и так были с телефонами, просто теперь они стали обязательными. Через несколько недель, не встретив никакого сопротивления, Мэй Холланд объявила, что ее компания возглавила – и будет финансировать – финальный этап проекта, который она назвала “Найди меня в дикой природе”. Анонс сопровождался серией цифровых постеров, стилизованных под рекламные плакаты Ассоциации национальных парков 1940-х годов. Отныне “Вместе” будет предоставлять телефоны тем посетителям парков, у кого их нет, а тем, у кого есть (значит, всем), установит свое “рейнджерское” приложение.

В день этой цифровой экспансии в дикую природу Дилейни была у себя на станции на горе Лассен – потухшем вулкане на северо-востоке Калифорнии. Этот момент изменил ее окончательно. Она посмотрела на озера, раскинувшиеся внизу, и выбрала войну. Перед глазами у нее полыхал пожар революции. Цифровые компании радикальным способом выводят новый биологический вид. За несколько десятилетий они превратили гордое и непокорное животное – человека – в бесправную точку на экране.