Он растягивается на диване со своей папкой. Швед садится рядом. Я все еще стою и стараюсь говорить твердо.

— Я прям правда прошу уйти, — говорю я ему. — Вы пришли в неудачное время.

— Неудачное, а? — Опросчик вытаскивает из папки огромный наган. — Почему неудачное — потому что братан мизрахи? Для шведов у тебя, я так вижу, море времени. А для марокканца, который только демобилизовался и оставил в Ливане кусок селезенки, у этого чувака ни минуточки не найдется.

Я пытаюсь объяснить ему, что дело в другом. Он просто застал меня в деликатной ситуации с этим шведом. Но опросчик подносит дуло нагана к губам, знаком велит мне замолчать.

— Живо, — говорит он, — без отмазок. Сел в кресло и поехал.

— Куда поехал? — спрашиваю я.

Честно говоря, я уже реально нервничаю. У шведа тоже пистолет, тут может возникнуть напряжение, эдакое «запад-восток», разница в ментальностях. Или просто швед может взорваться, потому что хотел историю лично для себя, соло.

— Не беси меня, — грозится опросчик, — у меня нервы слабые, поехал сочинять какой-нибудь рассказ, ать-два!

— Ага. — Швед сливается с ним в неожиданной гармонии и тоже наводит на меня пушку.

Я откашливаюсь и начинаю заново:

— Три человека сидят в комнате…

— И безо всяких «внезапно в дверь стучат»! — предостерегает швед.

Опросчик не вполне понимает, что имеется в виду, но решает подыграть.

— Давай-давай, — говорит он. — Без стука в дверь. Расскажи еще чего. Понеожиданней.

Я на секунду замолкаю, набираю в легкие воздуха. Их взгляды уставлены на меня. Как же я вечно вляпываюсь в эти ситуации? С Амосом Озом или с Гроссманом такое в жизни бы не случилось. Внезапно в дверь стучат. Их сосредоточенные взгляды становятся угрожающими. Я пожимаю плечами. Я же тут совершенно ни при чем. В рассказе этого стука вообще не было.

— Избавься от него, — приказывает мне опросчик. — Избавься от него, кто бы это ни был.

Я приоткрываю дверь буквально на сантиметр. Там стоит курьер с пиццей.

— Ты Керет? — спрашивает он.

— Да, — говорю я, — но я не заказывал пиццу.

— Тут написано — улица Заменхоф, четырнадцать. — Он машет у меня перед лицом бумажкой и протискивается в квартиру.

— Написано, — говорю я. — Но я не заказывал пиццу.

— Семейная, — настаивает он. — Половина ананас, половина анчоус. Уже оплачено. Кредиткой. Только дай мне чаевые, и я полетел.

— Ты тоже за рассказом пришел? — строго спрашивает швед.

— За каким рассказом? — спрашивает курьер.

Видно, что он врет, и получается у него плохо.

— Доставай, — бросает ему опросчик. — Ну, доставай уже пистолет.

— У меня нет пистолета, — признается курьер и вытягивает из-под картонной коробки длинный мясницкий нож. — Но я его ломтик за ломтиком накромсаю, как ветчину, если он мне щас не пропоет какую байку.

Все трое сидят на диване. Швед крайний справа, рядом курьер, слева опросчик.

— Я так не могу, — говорю я им. — Рассказ просто не придет мне в голову, когда вы все трое тут с оружием. Сходите прогуляйтесь, а как вернетесь — я уж что-нибудь подготовлю.

— Говнюк позвонит в полицию, — говорит опросчик шведу.