По пути в магазин Эшли невольно восхищалась многоцветием поздней осени. На сиденье «солстиса» лежали шесть неглиже, приобретенных у Валентины. Она хотела показать их Нине перед отправкой в нью-йоркский магазин.

Нина уже ждала ее. Женщины обнялись.

– Как прошла поездка? Надеюсь, все было так чудесно, как ты представляла? – нетерпеливо спросила Нина.

– Даже лучше. Графиня – прелестная женщина. Показала мне все достопримечательности Венеции, пока Райан трудился над упаковкой ее гардероба и готовил его к перевозке. Палаццо невероятно роскошен. Из окон нашей спальни открывался вид на Венецию и Большой канал. Представляешь, кровать семнадцатого века с зеркалом в балдахине! И еда неплохая, но, на мой вкус, слишком много морепродуктов.

– Зеркало над кроватью? – хмыкнула Нина. – Нужно вставить эту подробность в мою очередную фантазию на «Ченнеле»! Может, я отправлюсь в Венецию и возьму в любовники самого Казанову! Стану игривой шестнадцатилетней девственницей и проведу с ним ночь.

– Знаешь, все было так здорово, что я даже забыла о «Ченнеле»! Скорее всего, теперь он мне и не понадобится. Мы с Райаном прекрасно ладим. И ты глазам своим не поверишь, когда увидишь, что я привезла из Венеции для нью-йоркского магазина! Я нашла новую поставщицу! У нее свой тутовый сад с шелковичными червями. Она нанимает деревенских женщин прясть нити и ткать шелк, и по ее моделям шьется поразительной красоты белье. Я купила шесть неглиже.

– Почему бы не оставить их здесь? – спросила Нина.

– Они возмутительно дороги. Здесь просто не найдется таких богачей, чтобы их купить, Валентина будет присылать мне по шесть предметов трижды в год. Ручная работа. Сделать больше ей не под силу. И, кроме того, ей тоже нужно чем-то торговать. Мы выставим их на продажу к Рождеству, Валентинову дню и июньским свадьбам.

Она поставила на прилавок вышитый атласный футляр для белья и открыла молнию.

– Вот это да! – ахнула Нина, разглядывая светло-голубую шелковую ночную рубашку. Осторожно взяла и принялась изучать, отмечая почти невидимые стежки. – Сшито из двух кусков ткани. Поразительно! И такая простая, но в то же время элегантная и изысканная. Ты права – это только для Нью-Йорка. Здесь они не продадутся. Хочешь, чтобы я отослала их Сюзетт?

– Да, но сначала нужно снять лейблы Валентины и нашить наши. Я просила ее отныне не нашивать свои лейблы на веши, которые она готовит для нас, – пояснила Эшли.

– Все правильно, – кивнула Нина. – Не нужно, чтобы кто-то знал, где мы берем эти потрясающие неглиже. Они создадут репутацию городскому магазину! Сюзетт знакома с важными людьми. Убеждена, что по крайней мере одна рубашка достанется какой-нибудь актрисе.

– Скоро День благодарения, – вспомнила Эшли. – Городской комитет уже решил, какова тема украшения витрин в этом году?

– Зимняя сказка. Бюллетень вышел на прошлой неделе.

– О, в таком случае мне лучше поскорее продумать дизайн, – всполошилась Эшли.

Время, казалось, летело стрелой. Из Венеции прибыл гардероб графини, и Райан уехал на несколько дней в Нью-Йорк, чтобы проследить за разгрузкой и объяснить мастерам, с чего начать реставрацию. День благодарения прошел тихо. Они пригласили к ужину Лину, Фрэнки с сыном и Нину. Девятого декабря владелец местного цветочного магазина принес вазу из уотерфордского хрусталя с сиреневыми розами и запиской: «С днем рождения, дорогая Эшли. Бьянка».

– О, как мне стыдно! – покраснела Эшли. – Ее день рождения был третьего!

– Не волнуйся, – успокоил Райан. – В ее обычаях помнить подобные вещи.