Вениамин Бондаренко, Владимир Бондаренко. Внук старого Грома
Отчего смеялись лошади
Всю ночь на конюшне лошади ржали. Тоненько так, заливисто: «И-го-го-го…» И ногами: топ-топ-топ… И конюх к ним приходил, и ветеринара вызывали — не помогло. Успокоятся будто немножко, забудутся, но задрожит вдруг у какого-нибудь мерина нижняя губа, глянут на него другие и: «И-го-го-го…» — на всю деревню. И ногами: топ-топ-топ… «Не к добру это!» — решила бабушка Василиса. А Колька Грек сидел у себя на печке, грелся. Он-то знал, отчего лошади ржут… Позвонил ему утром отец из городской больницы. — Приезжай, — говорит, — вылечился. Пришёл Грек к председателю колхоза. Дали ему лошадь — серого Кролика. Запряг он его. Сена в сани положил. Тулуп взял, кнут. Поехал. Выехал за деревню — оглянулся: не видит ли кто? — и давай нахлёстывать. Километров десять отмахал Кролик без отдыха, а Грек знай хлещет его вдоль спины да приговаривает: — Торопись, Кролик, поторапливайся! А Кролику уже и поторапливаться некуда: тяжело дышит. Пар над ним клубом ходит. А Грек всё недоволен. — Погоди, — говорит, — доедем до леса, вырежу шелыжину — запрыгаешь тогда! — И кнутом его под брюхо, под брюхо. Скачет Кролик, высоко ноги забрасывает. Старается. Вот и лес показался. Коренастый, ветвистый, снегом запорошённый.
Соскочил Грек с саней, пошёл хворостину отыскивать. А Кролик на дороге остался. Стоит, что-то думает, а на губах улыбка — нежная такая, лошадиная. Слышит: возвращается Грек из лесу, взял да и пошёл вперёд потихоньку. Догонит, дескать. Хорошую Грек хворостину выбрал, гибкую. Жикнешь по воздуху — сама поёт. — Ну, — говорит, — держись теперь. Я тебе покажу, как бегать нужно. «Покажешь, покажешь», — машет головой Кролик и шире, шире шаг делает… Кончился лес, поле началось. Надоело Греку идти. Жикнул он хворостиной по воздуху и побежал Кролика догонять. А Кролик всхрапнул и тоже побежал. Ровненько так, мягко: туп-топ, туп-топ. — Стой, стой! — закричал Грек. А Кролик вроде и не слышит. Бежит себе по дороге, снежком похрупывает: хрип-храп-хроп-хруп, хрип-храп-хроп-хруп. Устал Грек, остановился. Смотрит — ха! — и Кролик остановился. Повернул голову, оскалил зубы, смеётся. — Ну, — говорит Грек, — изловлю — задам жару!.. И начал к саням подкрадываться. Осторожно так. Только Кролик не стал его ждать. Взмахнул хвостом и — туп-топ, туп-топ — зашагал дальше. Так и шли они потихоньку — Кролик с санями впереди, а Грек с хворостиной сзади. А солнце уже к вечеру клонилось, на закат поглядывало. А тут ещё дорога разделилась. Одна вправо пошла, другая — влево. Греку, значит, в город нужно — вправо, а Кролик повернул и пошагал влево. Совсем в другую сторону. Остановился Грек. — Куда же ты меня ведёшь? — говорит. — Мне не туда надо. Машет ему Кролик головой издали — понимаю, дескать, понимаю — и улыбается. Горько стало Греку. Сорвался он с места и бросился вперёд. Бежит. Глаза навыкате. Шапка на затылок сползла. Бледный. Игогокнул Кролик — и бежать. Догонял его Грек, догонял — споткнулся, упал в снег. Заплакал. — Пускай, — говорит, — тебя такого волки съедят!
Поднялся и пошёл домой. |
