— Я прошу простить мою сестру, — сказала она. — Мы все были до того лишены заботы, что некоторые из нас совсем разучились себя вести. Идём, Эсмеральд.

Толкая перед собой Эсмеральд, она повела меня вглубь дома.

В Случайной и Утренней комнатах лампа высветила пряничную мебель с облупившейся позолотой, покоробившиеся семейные портреты в тяжёлых рамах и полосатые обои, поникшие, как связка намокших, наполовину сдувшихся воздушных шаров.

У двери Китайского кабинета хозяйка повернулась ко мне:

— Я познакомлю вас с моими сёстрами.

— Я вся в нетерпении, — ответила я, не считаясь с правдой, как в детстве.

Она слегка кивнула и двинулась вперёд.

— Будьте осторожны, — сказала она. — Здесь расшатались половицы.

Половицы в маленьком Китайском кабинете, по правде говоря, изрядно сдали, явно превратившись в прибежище для крыс. А дальше — дальше были они, оставшиеся шестеро, озарённые тусклым светом грошовых свечек в четырёх изящных люстрах. Но теперь, конечно, я видела их лица.

— Все мы носим имена в честь наших счастливых камней, — сказала хозяйка. — Эсмеральд вы уже знаете. Меня зовут Опал. Это Диамант и Гранат, Сердолик и Хризолит. Та, что с седыми волосами — Сардоникс, а самая красивая — Бирюза.

Во время церемонии представления все они стояли, издавая мелкие странные звуки.

— Мы с Эсмеральд — старшие сёстры, а Бирюза, конечно же, младшая.

Эсмеральд стояла в углу передо мной, крутя свои крашеные рыжие волосы. Длинная гостиная пришла в упадок и зачахла. Паутина сверкала в сиянии лампы, как стальная филигрань, и сёстры, похоже, усаживались в эти коконы, как на подушки из тонкого газа.

— Есть ещё одна сестра, Топаз. Но у неё нет времени, она пишет.

— Пишет дневники за всех нас, — сказала Эсмеральд.

— Ведёт полный учёт, — сказала хозяйка.

Повисла тишина.

— Давайте сядем, — сказала хозяйка. — Проявим радушие к нашей гостье.

Шестеро из них, тихо скрипнув, опустились на прежние места. Эсмеральд и хозяйка дома остались стоять.

— Садись, Эсмеральд. Наша гостья выберет мой стул, как самый лучший.

Я поняла, что в комнате неизбежно не было лишних стульев.

— Конечно же, нет, — сказала я, — я зашла всего на минуту. Мне нужно было переждать дождь, — слабым голосом объяснила я остальным.

— Я настаиваю, — сказала хозяйка.

Она указывала на стул, чья гнилая набивка вылезла наружу, а побелевшая древесина потрескалась, грозя развалиться. Все остальные не сводили с меня своих круглых затуманенных глаз на плоских лицах.

— Нет, в самом деле, — сказала я, — спасибо. Это очень мило с вашей стороны, но мне нужно идти.

И всё же окрестный лес и тёмное болото за ним, смутно видневшиеся вдали, едва ли пугали меньше, чем дом и его обитатели.

— Мы предложили бы больше, больше и лучше во всех отношениях, если бы не домовладелец.

Она произнесла это с горечью, и мне показалось, что выражение всех лиц изменилось. Эсмеральд вышла из своего угла и снова принялась теребить мою одежду. Но в этот раз сестра не поправила её; а когда я отошла, она шагнула за мной и принялась за своё.

— Поддержать нас было первейшим долгом, в котором она не преуспела.

При слове «она» я не смогла удержаться от того, чтобы вздрогнуть. В тот же момент Эсмеральд крепко вцепилась в моё платье.

— Но есть одно место, которое она не может испортить. Место, где мы развлекаемся по-своему.

— Пожалуйста, — вскрикнула я.