«Я интуитивно чувствую». Ористано сел и стал обдумывать слова машины. Не существовало вопросов о том, что Коллигатар обладал сознанием, хотя его отношение к человеческому сознанию оставалось темой дебатов среди теологов, философов, физиков и кибернетиков. Когда ее спрашивали, машина реагировала на вопрос двусмысленно, не в состоянии высказать что-нибудь более глубокое, чем «я интуитивно чувствую, значит я существую». Хоть и хитроумное, но это заявление не могло быть принятым всерьез.

Конечно, Ористано, хорошо знакомый с километрами логических цепей, знал лучше всех, на что была способна машина. Но Мартин не очень беспокоился об этом. Его гораздо больше интересовала мораль Коллигатара. В этом он был уверен.

Ористано сидел молча, пока последствия удара, нанесенного первыми словами машины, не прошли, и его сердце стало стучать ровнее.

— Я был бы прав, решив, что опасность неминуема?

— Да. Она близка, но у нас еще достаточно времени, чтобы защититься.

— Как? Как, по-твоему, я смогу бороться с опасностью, когда ты не можешь определить ее природу, источник и противников?

— Вы, люди, одержимы временем. Запомни, что, когда я говорю о времени, мое представление о нем значительно отличается от вашего.

— Не читай мне лекций.

— Я не мог бы осмелиться на это. Просто напоминаю тебе, что когда я говорю, что у нас достаточно времени для защиты, этого достаточно, чтобы переубедить тебя.

Да, подумал Ористано, если прекратится цепь этих «я не знаю».

— Пожалуйста, еще чашку кофе, — попросил он.

— Баварского? — спросил модуль.

— Нет, турецкий. Самый крепкий, какой только ты можешь сделать.

— Да, сэр.

— Угроза, — сказал Коллигатар, — невероятно извилиста и чрезвычайно хитроумна. Я не уверен, что преступники сами не сознают, насколько они умны. Это может быть умышленным, попыткой смутить нас.

— Значит, их больше, чем один.

— Гораздо больше, нужно сказать. Эта-то сложность и страшна. Их замысел настолько тонок, что, вероятно, до конца не ясен самим создателям. В нем слишком изысканная логика. Если они сами не могут предсказать, как их угроза проявит себя, этого не могу ни я, ни любая защищающая меня служба.

— Мне кажется, что если бы ты мог принять на себя это очень трудное дело, то разобрался бы в делах.

— Я хотел бы, чтобы простой дедукции было достаточно, чтобы сорвать маску с лица угрозы, Мартин, но сейчас не тот случай.

Ористано провел пальцем по своим губам. Его мозг работал с предельной нагрузкой. Если природа угрозы слишком сложная или неясная для Коллигатара, не было никакого смысла бороться с ней.

Он почувствовал полную беспомощность. Недостаток информации всегда вызывал у него такие ощущения. Мартин удивился бы, если бы Коллигатар чувствовал себя сейчас так же. В нем были запрограммированы эмоции, чтобы он лучше понимал людей, но Ористано не мог вспомнить, находилась ли среди них тревога.

— Что мне делать?

— Проявлять терпение, которым ты прославился среди коллег, Мартин. Будь терпеливым и жди. У нас есть и другая работа. Люди зависимы от нас каждый день, в смысле получения пищи, здоровья и мира. Мы должны не только делать вид, что все в порядке. Мы должны сделать так, чтобы все было в порядке.

— Вот почему ты не хочешь, чтобы я собирал штат?

— Одна из причин. Они являются блестящей группой, один или двое, в некотором смысле даже превосходят тебя, правда, без твоих административных способностей.

Мартин кивнул, представляя, кто из штата мог превосходить его.