На твоей коже мы напишем целую книгу.

Неужели все к этому идет? Похоже.

Затем она подумала об ухе Брейса.

Это моя вина. Это я во всем виновата.

А теперь МИР запер его в гробу.

Нашем гробу.

"Я уже лежала в нем в одной сорочке. Тогда Брейс нашел меня и ужасно расстроился. Теперь он сам оказался в гробу. Без уха.

Занимаясь своей ван-гоговской бестолковой работой".

Она даже не хотела думать о таких вещах.

– Вот и не думай! – сказала она себе. – Лучше предприми что-нибудь.

Она села, часто заморгала глазами и невольно застонала, когда боль снова вспыхнула у нее в голове. Шея так болела, что Джейн казалось, что она не удержит голову. Нестерпимая боль пронзила все тело.

«Так, – подумала она. – К чему же я пришла? Стала абсолютной развалиной с тех пор, как МИР насел на меня. Сначала ударилась головой на гриве Безумного Коня, это было в первый раз... нет, это было не в первый раз. Сначала непроизвольно раскрылся нож... тогда, на библиотечной лестнице... и порезал сосок. Он уже тогда застал меня врасплох».

Неплохо погуляла...

Пытаясь подняться, она невольно закрыла глаза. Ее слегка качнуло. В правом кармане халата лежало что-то тяжелое.

Джейн сунула в него руку и вытащила пистолет.

Он отдал его мне?

Порывшись в другом кармане, она нашла ключи от комнаты в мотеле.

«Должно быть, после того, как МИР вышвырнул меня из машины, он спустился ко мне...» – подумала она.

Облокотившись на стоящее поблизости дерево, Джейн легко вынула магазин пистолета. Патроны были на месте. В патроннике также торчал патрон. Пистолет был заряжен.

«Надо было выстрелить сразу, как только я нырнула в машину, – подумала она. – Просто взять и спустить курок».

Тот, кто сомневается, – всегда проигрывает.

–Ну теперь уж, в следующий раз, – пробормотала она, – ты своего дождешься.

От этих слов голова разболелась еще сильнее. Джейн положила пистолет в карман, запахнула полы халата и завязала его поясом. Оттолкнувшись от дерева, она сделала несколько неуверенных, заплетающихся шагов, а затем стала подниматься по склону. Оказавшись наверху, она увидела следы своего падения: глубокие борозды на земле, покрытые мертвыми сосновыми иголками, молодая поросль со сломанными ветками, белыми внутри, и влажные, вывернутые из земли разных форм камни.

Наверху она нашла узкую, изрытую тропу.

"Надо идти по ней, – подумала она. – Но куда? Налево? Конечно. Я ведь вылетела из окна со стороны пассажира и упала по эту сторону, следовательно, катафалк ехал направо. Значит, я должна идти по дороге в ту сторону, откуда мы приехали, поэтому...

Давно пора".

Она все шла и шла. Ей вдруг отчаянно захотелось принять аспирин, чтобы успокоить жесткое, холодное биение крови в голове. Ей хотелось скорее принять горячую ванну, чтобы успокоить нестерпимую боль во всех мышцах. Ей хотелось надеть обувь. С каждым новым шагом ей казалось, что она наступает на что-то твердое и острое, что заставляет ее невольно вздрагивать и хромать.

Иногда она снова возвращалась к мыслям о Брейсе.

В гробу, в катафалке.

А его ухо в ведерке со льдом в комнате мотеля.

Наверное, весь лед растаял...

«С ним все будет в порядке, – подумала она.