Изменить размер шрифта - +

 

Я любил…

 

Не стоит в старом рыться.

 

Больно?

 

Пусть…

 

Живёшь и болью дорожась.

 

Я зверьё ещё люблю —

 

у вас

 

зверинцы

 

есть?

 

Пустите к зверю в сторожа.

 

Я люблю зверьё.

 

Увидишь собачонку —

 

тут у булочной одна —

 

сплошная плешь, —

 

из себя

 

и то готов достать печёнку.

 

Мне не жалко, дорогая,

 

ешь!

 

 

 

 

Любовь

 

 

Может,

 

может быть,

 

когда-нибудь

 

дорожкой зоологических аллей

 

и она —

 

она зверей любила —

 

тоже ступит в сад,

 

улыбаясь,

 

вот такая,

 

как на карточке в столе.

 

Она красивая —

 

её, наверно, воскресят.

 

Ваш

 

тридцатый век

 

обгонит стаи

 

сердце раздиравших мелочей.

 

 

 

Нынче недолюбленное

 

наверстаем

 

звёздностью бесчисленных ночей.

 

Воскреси

 

хотя б за то,

 

что я

 

поэтом

 

ждал тебя,

 

откинул будничную чушь!

 

Воскреси меня

 

хотя б за это!

 

Воскреси —

 

своё дожить хочу!

 

Чтоб не было любви – служанки

 

замужеств,

 

похоти,

 

хлебов.

 

Постели прокляв,

 

встав с лежанки,

 

чтоб всей вселенной шла любовь.

 

Чтоб день,

 

который горем старящ,

 

не христарадничать, моля.

 

Чтоб вся

 

на первый крик:

 

– Товарищ! —

 

оборачивалась земля.

 

Чтоб жить

 

не в жертву дома дырам.

 

Чтоб мог

 

в родне

 

отныне

 

стать

 

отец,

 

по крайней мере, миром,

 

землёй, по крайней мере, – мать.

 

 

 

    [1923]

 

 

 

 

Во весь голос

 

 

 

 

 

Первое вступление в поэму

 

 

Уважаемые

 

товарищи потомки!

 

Роясь

 

в сегодняшнем

 

окаменевшем г….,

 

наших дней изучая потёмки,

 

вы,

 

возможно,

 

спросите и обо мне.

 

И, возможно, скажет

 

ваш учёный,

 

кроя эрудицией

 

вопросов рой,

 

что жил-де такой

 

певец кипячёной

 

и ярый враг воды сырой.

Быстрый переход