Кэт Уинтерс. Во власти черных птиц
Адаму, Мегги и Итану, которые терпеливо делят меня с моими персонажами
Глава 1. Год, сотворенный дьяволом
Портленд, Орегон, 16 октября 1918 года Войдя в вагон поезда, я почувствовала на себе пристальные взгляды трех дюжин пар глаз. Носы и рты пассажиров были скрыты марлевыми повязками. Сквозь запах ткани моей повязки я почувствовала запах вареного лука и чего то липкого и кислого, возможно страха. «Не останавливайся», – сказала я себе. Несмотря на дрожь в ногах, обутых в скаутские ботинки на тот случай, если мне придется быстро бежать, я заставила себя пройти вперед. Моя тяжелая поступь привлекла нежелательное внимание. Как минимум один человек вскинул брови, но никто не произнес ни слова. – Доброе утро, – обратилась я к женщине, голову которой обрамляло облачко черных кудряшек, придававших ей сходство с пуделем. – Доброе, – пробормотала женщина в маску. Как я и ожидала, все вскоре утратили ко мне интерес и снова занялись своими делами. Я была всего лишь здоровой с виду шестнадцатилетней девушкой в темно синем платье, не походила на иностранного шпиона и явно не болела гриппом. Следовательно, не представляла угрозы. Темно серые дорожные костюмы в сочетании с белыми хлопковыми масками придавали людям в вагоне сюрреалистический вид, который немного нарушал резкий запах лука, доносившийся из вагона ресторана. Я представила себе поваров, торопливо измельчающих ароматные луковицы в отчаянной попытке не позволить гриппу захватить поезд. Их глаза слезятся, со лба капает пот. Я моргнула, смахивая появившиеся на глазах от жгучего аромата слезы, и заняла единственное свободное место рядом с женщиной средних лет, плотного сложения, с полными руками и кустистыми бровями. На шее у нее висел противогриппозный мешочек, от которого так несло медикаментами, что эта вонь забивала даже запах лука. – Привет. – Она потерла мешочек и оглядела меня с ног до головы. – Я миссис Питерс. – Я… – Поставив кожаную сумку себе на колени, я представилась ей коротко: – Мэри. Шуршащие вокруг газеты, скорее всего, содержали статью о моем отце, и я представила, что в ней говорилось обо мне: «Вчера вечером во время ареста в доме также находилась дочь мистера Блэка, Мэри Шелли. Похоже, девочке дали имя в честь автора некоего романа ужасов с необычным немецким названием: Франкенштейн». – Это докторская сумка? – спросила миссис Питерс. – Да. – Я крепче прижала к себе саквояж. – Это сумка моей мамы. – Твоя мама была врачом? – Самым лучшим в округе. – Жаль, что она не с нами в этом поезде. – Миссис Питерс обвела взглядом пассажиров. – Не знаю, что будет, если кто нибудь сляжет в пути. Спасать нас будет некому. – Если мы заболеем, нас, скорее всего, просто выбросят из поезда на следующей станции. Наморщив лоб, она возмутилась: – Как можно говорить такие в высшей степени неприятные вещи! Я повернулась, слегка отодвинувшись от нее. – Если вы не против, я бы не хотела говорить о гриппе. Миссис Питерс раздраженно сказала: – Как ты можешь о нем не говорить? Мы ведь даже разговариваем сквозь марлевые повязки. Нас набили сюда, как беспомощных… – Прошу вас, мэм, перестаньте говорить об этом. У меня и других проблем хватает. Она немного отодвинулась от меня: – Надеюсь, ты не распространяешь микробы. – Надеюсь, вы тоже. Я откинулась на деревянную спинку и попыталась расслабиться, не обращая внимания на происходящее и тошноту, преследующую меня с момента ареста отца. У меня в голове, подобно гротескным кадрам на экране кинотеатра, всплывали воспоминания о том, как чиновники били отца в живот, называя его предателем. |
