– Гигглз ненавидит этого Таннера, – сказала Блейз. – Я прочла это у нее в глазах.

– У обезьянки хороший вкус, – отозвалась Фэнси, заставив всех улыбнуться.

Сестры вышли из гримерной, чтобы занять свои места в зале. Задержались только Белл и Рейвен.

Фэнси вытащила белый льняной носовой платок, в двух углах которого были вышиты инициалы «МК», и протянула его Рейвен.

– Он в зале?

Рейвен кивнула:

– Я ощущаю его присутствие неподалеку.

– Он сильно удивится, увидев на сцене своего старшего незаконного ребенка. – Фэнси выдернула платок из руки сестры. – Надеюсь, его начнут мучить угрызения совести.

– Почему ты так ненавидишь человека, зачавшего нас? – спросила Белл. – Эта ненависть сильнее ранит тебя, чем его.

– Его пренебрежение так рано свело маму в могилу!

– Мама сама отвечала за свою судьбу, – произнесла Рейвен.

– Он никогда нас не любил, – продолжала Фэнси, словно сестры не прерывали ее.

– Ты не можешь знать, что таится в сердцах других людей, – сказала Белл.

– Все эти годы его деньги нас поддерживали, – напомнила Рейвен, – и он прислал к нам няню Смадж, чтобы она заботилась о нас.

– Не ищи оправдания для отца, которого ты даже не узнаешь, если пройдешь мимо на улице, – вздохнула Фэнси, не желая признавать правоту сестер. – Было так тяжело потерять маму, а теперь и няня Смадж присоединилась к ней.

– Няня Смадж никуда не ушла, – прикоснулась к ее руке Рейвен. – Ты же знаешь, что она до сих пор нас оберегает.

Услышав, что оркестр заиграл увертюру, Фэнси потянулась за щеткой для волос.

– Встретимся после представления.

Сестры ушли. Фэнси посмотрелась в зеркало, зачесала свои черные волосы назад и стянула их узлом.

– Пожелай мне удачи, няня Смадж, – пробормотала она. В крохотной гримерной запахло корицей, и этот запах придал ей уверенности. Нянин аромат.

Фэнси схватила шляпу, полагавшуюся к костюму, вышла из гримерной и поспешила к сцене дожидаться своей реплики. Входя в роль Керубино, она надела шляпу и улыбнулась Женевьеве Стовер, игравшей Барбарину. Девушки подружились во время репетиций. Фэнси даже удивлялась, что Женевьева не сердится на нее, хотя так и не получила желанной роли Керубино.

– Ты уже слышала про танцовщицу из балета? – прошептала Женевьева.

Фэнси помотала головой.

– До нее добрался убийца «с лепестками роз». – Женевьева услышала свою реплику и поспешила на сцену.

Фэнси выкинула из головы мысль об убитой танцовщице. «Думай, как юноша, – велела она себе. – Очаровательный. Нетерпеливый. Распутный».

Выйдя на сцену, Фэнси сосредоточилась на музыке и словах. Маленькая женщина с сильным голосом, Фэнси запела и погрузилась в музыку. Силой чувств она заставила зрителей идти вслед за ней туда, куда она их вела.

Ее сильный голос мог разбить их сердца. Или вылечить их.

Во время арии Керубино, обращенной к графине, Фэнси повернулась к зрителям и пошла от центра сцены, оказавшись в опасной близости от ее края. Пэтрис Таннер, игравшая графиню, вытянула вперед ногу.

Не в силах остановиться, Фэнси споткнулась, упала со сцены и полетела прямо в оркестровую яму. Она услышала, как хором ахнули зрители, но не перестала петь. Музыканты поймали ее и подняли назад на сцену.

Фэнси прищурилась и посмотрела на примадонну, молча объявляя ей войну. Она широким жестом раскинула руки и якобы случайно ударила примадонну по щеке тыльной стороной ладони.