Амелия смотрела на то место, где преступник стоял или ходил.

– Я могу сделать несколько снимков, но проку от них будет немного. На ногах у него были бахилы.

– Коллега, – пробормотал криминалист.

– Я скатаю его следы, но в электростатике нет смысла. – Сакс имела в виду листы пластика для снятия отпечатков обуви, очень похожего на снятие отпечатков пальцев. Образец следа мог не только дать представление о размере ступни, но и оказаться в большой базе данных по обуви, которую Райм создал в управлении полиции несколько лет назад. – И, по-моему, у него была своя липкая ролик-щетка. Похоже, он сгреб все, что мог.

– Ненавижу умных преступников.

«Нет, – подумала Сакс. – Он ненавидит глупых. Умные соперничают с ним, представляют гораздо больший интерес». Она улыбнулась под респиратором.

– Райм, я буду молчать. Проверю пути входа и выхода, люк.

Она достала свой «маглайт», включила сильный луч и пошла по туннелю, ведущему к лестнице, поднимавшейся к крышке люка. Амелия не ощущала ни малейшей боли от артрита, мучившего ее много лет: недавняя операция оказалась успешной. Тень от галогенового прожектора тянулась перед ней искаженным силуэтом марионетки. Земля под люком была влажной. Видимо, преступник влез через него в туннель и вылез наружу. Сакс отметила этот факт и пошла дальше, в открывшееся впереди темное пространство.

С каждым шагом ей становилась все неспокойнее. Теперь уже не из-за клаустрофобии – этот туннель был неприятным, но просторным по сравнению с предыдущим. Нет, тревога ее объяснялась тем, что она увидела дело рук преступника – татуировку, надрезы, яд. Сочетание его ума, расчетливости и извращенного выбора оружия предполагало, что он мог задержаться здесь, чтобы попытаться остановить своих преследователей.

Держа фонарик в левой руке, а правую положив на «глок», Сакс шла по все более темному туннелю, прислушиваясь, не раздастся ли звук шагов, дыхание преступника, щелканье входящего в патронник патрона, снимаемого предохранителя или взводимого курка. Но этих звуков не было, хотя Сакс слышала гудение от одного или нескольких трубопроводов или желтых ящиков с буквами МОС, что бы они ни обозначали. От водопроводной трубы слышался легкий шелест.

Потом раздался скрип, что-то мелькнуло. Она тут же выхватила «глок», левой рукой продолжая сжимать «маглайт». Рука с пистолетом оперлась на предплечье, ствол его следовал за лучом фонарика, который метнулся туда-сюда. Где?

Снова выступил пот, глухо застучало сердце. Но это было совершенно не похоже на страх, вызванный клаустрофобией. Это был противный трепет – чувство предвкушения, охоты. И Амелия Сакс жила ради этого чувства.

Она была готова, палец лежал на спусковом крючке, но расслабленно; чтобы выстрелить из «глока», требуется легкое усилие.

Туда-сюда, туда-сюда… Где? Где? Щелк…

Сакс сделала полуприсед. Из-за стойки появилась крыса, беззаботно посмотрела в ее сторону, повернулась и поспешно убежала. Спасибо тебе, подумала Сакс, идя в ту же сторону – к далекому концу туннеля. Если крыса разгуливает так беспечно, то вряд ли там есть засада. Сакс продолжила путь и примерно через шестьдесят ярдов подошла к кирпичной стене. Там не было следов ног – обычных или в бахилах – значит, преступник здесь не проходил. Амелия вернулась к лестнице и, достав сотовый телефон, упакованный в чистый пластиковый футляр, вывела на дисплей карту системы глобального ориентирования. Она обнаружила, что находится под Элизабет-стрит, на восточной ее стороне, у края тротуара, и увеличила громкость головного телефона.

– Райм, я под люком. – Сакс объяснила, где находится люк, и добавила, что преступник наверняка спустился в туннель через него, потому что земля под ним довольно сырая.