Изгнанник и правда был похож на Павла I, каким тот был сотню лет назад. Вот только Павел правил Россией больше двух веков, а Михаил ни долголетием, ни короной своего предка похвастать не мог. Формально Михаил все еще был членом Императорского клана, но из России его заставили уехать еще одиннадцать лет назад.

Налюбовавшись на себя в зеркало, изгнанник быстро оделся, слегка небрежно завязал галстук, спрыснул голову одеколоном, тем же самым, каким пользовались Бонапарты, и сбежал на первый этаж роскошного отеля, где располагался ресторан.

Здесь Михаил выпил чашку крепкого кофе, а потом вышел из отеля на залитый солнцем бульвар.

Осень в этом году в Париже выдалась мягкой, парижанки были одеты совсем еще по-летнему, ветер носил по бульвару первую редкую опавшую листву.

Возле самого входа Михаила ждал автомобиль — черный Peugeot Instinct Concept, стоивший больше, чем фамильные поместья девушек, с которыми Багатур-Буланов только что развлекался. Самих девушек уже не было видно, вероятно, они отправились домой, а может быть и к следующему богатому клиенту.

Во Франции кланов магократов было больше чем в России раз в сто, многие из этих кланов ныне совсем обеднели, так что магички часто вынуждены были зарабатывать себе на жизнь довольно сомнительными способами. И не только лишь проституцией, но и, например, работая личными телохранителями. Две таких француженки-охранницы как раз ждали Михаила в автомобиле.

Михаил называл этих охранниц своей Лейб-Гвардией, хотя это, конечно, было глупо. Настоящая Лейб-Гвардия русского Императора состояла из сотни исключительно мощных и тренированных магичек, каждая из которых могла разметать целую дивизию неодаренных. У Михаила же было лишь двое этих француженок, довольно средних талантов. Впрочем, Михаил ведь и Императором России не был. Пока что.

Одна из девушек вышла из машины и открыла Михаилу дверь, изгнанник кивнул ей и плюхнулся на сидение рядом с шофером — второй француженкой.

— В Версаль, — приказал Михаил.

Французский Император Франк I Бонапарт, не желавший видеть Михаила при дворе, как раз улетел в Россию, на похороны Павла Первого. Так что Михаил счёл, что сейчас подходящий момент наведаться во дворец и переговорить с вице-канцлером Франции, который, в отличие от короля французов, был не прочь посадить Михаила на русский трон.

Пежо покатил по улицам Парижа, изгнанник откинулся на спинку сиденья и задремал.

В полудрёме Михаил видел, как авто проехало по улице Жозефины, по мосту Руаяль, мимо сетевой русской блинной, потом вдали мелькнул Елисейский дворец…

— Мы не туда едем, — сказал Михаил, потирая собственную щетину, чтобы взбодриться, — Версаль в другой стороне.

Девушка-шофёр не ответила, зато у Михаила зазвонил смартфон.

Номер звонящего был скрыт. Несколько поколебавшись, Михаил ответил:

— Алло.

— Зд-драствуй, дядя, — произнёс молодой голос в трубке.

Изгнанник узнал этот голос, хотя в последний раз говорил со звонящим года три назад, тоже по телефону.

— Привет, племяш, — ответил Михаил, — Или точнее говоря, Ваше Величество. Ты же намерен короноваться завтра, насколько я слышал?

— Д-да. А сегод-дня мы хороним Императора, — жестко произнес Павел Павлович, — П-почему ты не приехал на похороны, Миша? Я ждал тебя.

— Ждал, чтобы арестовать? — уточнил Михаил, — Так я тебе не доставлю такого удовольствия, племяш. Я не собираюсь возвращаться в Россию, пока меня там ждет в лучшем случае каземат Петропавловки, а в худшем — казнь.

Пежо тем временем повернул на шоссе и поехал вдоль Бельвильского холма.

— Да куда ты едешь? — заорал Михаил на телохранительницу, — Версаль — в другой стороне, дура!

— Не кричи на д-девушку, дядя, — попросил голос из смартфона, — Твои охранницы везут тебе в аэропорот.