Но я на этот раз не стал встревать. Если уж Головина может играть Рюрика, а засохшая едва живая сирень в кадке — Перводрево, то почему бы и Михаилу не сыграть роль Императора.

Масонский магический символизм — дело тонкое.

— Но главный символ консервативного масонства — корона, — произнесла Головина, а потом взяла с полурассыпавшегося шкафа бумажную корону и положила на коробку.

Корона явно была артефактом того же школьного театра. Как и маска Отрепьева, которую я спёр отсюда же.

Интересно. Значит, Головину, как и меня, что-то привело в это помещение и заставило здесь копаться среди хлама. Только я искал маски, а Головина — реквизит для масонского ритуала.

— Либеральные масоны используют в качестве своего символа сокола Рюрика, а мы корону, — продолжила баронесса.

— Между прочим, мы могли бы использовать корону, которую мы спёрли у мёртвого Чудовища, — заметил эфиоп, — А не это убожество из папье-маше.

— Важен символ, а не цацки, — снова осадила парня Головина.

— Согласен, — я неожиданно решил поддержать баронессу, — Тем более что корона Чудовища — для того, чтобы продать её и зашибить тонны бабла, а не для ритуалов. Надо разделять деньги и магию, я полагаю.

— Ну и священные инструменты, — закончила Головина объяснения, указав на разложенные на занавесе корешок, карту и кусторез, — В масонстве есть сотни разных инструментов, каждый из которых символизирует что-то своё. Я выбрала эти, так как их было проще всего достать.

Садовые ножницы означают власть над собственной магией. Магократ контролирует и подавляет свою магию, чтобы та не поглотила его, подобно тому, как садовник подстригает кусты.

Карта символизирует метафизический путь к истине и масонский устав.

А корешок — сущность истины, то, из чего она растёт. Все эти предметы связаны со средневековыми гильдиями лесников, потому что именно от них происходят масоны-магократы, именно у лесников мы позаимствовали символику.

Теперь я на самом деле многое понимал. Мне вспомнился бой возле магазинчика голландца и потом рубилово у памятника Пушкину.

Мудаки из бригады Огневича действительно таскали с собой нарисованную корону, а еще пилы и топоры. Раньше я полагал, что всё это они делали тупо, потому что были больными ублюдками. Но теперь я понимал, что это было частью их масонских ритуалов.

Мне почему-то стало мерзко. Быть масоном, как Огневич и его кореша-мажоры, мне совсем не хотелось. С другой стороны, я рассудил, что масону необязательно становиться отморозком, как Огневичи и прочие Асюши Псобчаковы.

Наверняка можно быть и масоном, и ровным пацаном одновременно. По крайней мере, я твёрдо знал, что отморозком не стану. Такое дерьмо вообще не по мне.

— Мне нужны трое, — потребовала тем временем Головина, — Возьмите каждый по инструменту.

Мне было лень, но принцесса вышла вперёд и взяла кустрорез. Эфиоп поднял с занавеса на полу карту.

— Корешок хрена пусть берёт Корень-Зрищин, — посоветовал я, — У него как раз такой же корень нарисован на клановом гербе. Возможно это усилит мощь ритуала!

Предложение было откровенно дебильным и бессмысленным, но Корень-Зрищин послушно взял корешок.

Этот парень последние полчаса был странно молчалив, видимо, всё еще пребывал в шоке от смерти отца и своего социального падения из князи в грязи.

Я вспомнил, что Корень-Зрищина сегодня и правда должны были принять в ложу, только в элитную ложу Огневича, а не в нашу худородную ложу с бумажными коронами и портретами Михаила.

Мда.

Наверное, Корень-Зрищин не так представлял себе сегодняшний ритуал посвящения в масоны.