На самом деле, казалось, она радовалась любому напоминанию, что он сражался и участвовал в войнах. Она восхищалась его мечом. Не раз ее глаза округлялись от одного только значительного веса оружия, и, глядя потом на Роса, ее глаза прищуривались и становились серебряными от желания. А стоило ее глазам засверкать серебром, как он становился твердым, как железо.

   И в их последнюю совместную ночь, когда они уставшие, лежали в постели, он, наконец, спросил ее.

   — Что тебя привлекает во мне? — Что могло выдержать сравнение с полубогом, который умел умопомрачительно целоваться.

   Не колеблясь, она ответила. — Твои шрамы.

   Он в удивлении свел брови. — Что? Почему?

   — Они — это свидетельство той боли, которую ты вынес. А пережитая боль рождает силу, — она провела рукой вниз по его животу. — Это тот шрам, что убил тебя?

   — Да.

   — Тогда именно этим шрамом я восхищаюсь больше всего, — она очень нежно коснулась его губами. — Так как он привел тебя ко мне.

   Но его удовольствие никогда не было полным. Рос никогда не был влюблен, даже сомневался, что когда-либо спал дважды с одной и той же женщиной, но, тем не менее, сейчас он жаждал всего от этой бессмертной язычницы, был болен желанием к ней. Он хотел обнажить ее душу и заставить отдать всю себя, всё, чем она была еще в самом начале, пока время не испортило ее.

   Сны Роса напоминали ему о ее прошлом, не давая окончательно и бесповоротно влюбиться в нее. Хотя, к счастью, он никогда не видел, как Мист занималась любовью с другим, и откуда-то знал, что никогда не увидит. Но при одной только мысли о любовниках, которых она принимала в свое тело, он сходил с ума. Рос доводил себя до безумия, думая, хорош ли он по сравнению с ними. Каждый раз, когда она проделывала с ним что-то порочное, он смотрел в потолок в агонии удовольствия, размышляя в шоке о том, где она могла научиться всему этому.

   Сколько их у нее было? Ведь ей было две тысячи лет. Один любовник в год? Два в год? Или один возлюбленный в месяц…

   И как он мог сравниться с Богами? Она была настолько страстным и прекрасным созданием, что было ясно, что она создана для любви только с богами.

   Сны не давали ему поверить и окунуться в ту жизнь, которую они могли бы разделить, — ту самую жизнь, которую он так отчаянно жаждал, что почти мог почувствовать ее.

   Он боялся спать, а если все же пытался отдохнуть, то не получал никакой подпитки от сна, с каждым днем становясь все слабее. Хотя ее кровь и увеличила его мышечную массу, сделав физически даже сильнее, чем он мог себе вообразить. Каждый закат он относился к ней холодно, поэтому однажды она спросила его о его снах. Но он солгал.

   Мист принимала его заверения, улыбаясь ему со своего места у окна. Ее улыбка могла поставить целую армию на колени. И, вероятно, делала такое не раз.

   Как он мог подумать, что он был ей парой?

   * * *   Прости — подумала Мист, посмотрев на Роса, и став раскачиваться на нем. Но она уж слишком наслаждалась своим вампиром.

   Его глаза горели лютым пламенем, а его роскошно вылепленные мускулы, могли сейчас выдержать даже ее когти, когда она наклонилась, чтобы поднести груди к его рту.