Лалелеланг подбирала сюжеты и черпала информацию из многочисленных источников, выбирая интересующие ее сведения как из военных, так и из гражданских источников. Учитывая то время, которое человечество провело в союзниках, в плане источников было из чего выбирать. Не то, что несколько столетий тому назад, когда контакт с тогдашними земными союзниками Узора был строго ограничен в целях безопасности.

Но все равно, очень непросто было раздобыть подходящие записи, иллюстрирующие социальное взаимодействие земных солдат с представителями других рас Узора, поскольку последние старательно избегали первых даже в небоевых условиях. А если подобные контакты и происходили, то носили чисто случайный характер. Лалелеланг потратила уйму времени, просматривая бесполезные во всех отношениях сводки, выискивая в них крупицы информации. Иногда представители бригад тыловой поддержки – будь то представители Гивистама, С’вана или О’о’йана – оказывались внезапно в гуще сражения. Иногда попадался гражданский или военный журналист. Вот из такой экзотической комбинации и родился ее немногочисленный материал. Она начала с подновленных диаграмм, давая озабоченным последний шанс принять лекарство. Что касается ее, то с большинством препаратов она уже два года как покончила; отстраненность ученого и опыт сделали ее невосприимчивой даже к самым страшным сценам. Углубляясь в обзор, она перешла к военным кадрам, и массуды, и земляне, и другие начали появляться на экране в неестественной близости друг к другу и к месту реальной схватки. В аудитории произошел всплеск невольных чириканий и посвистов. Персональные записывающие устройства фиксировали все, что она показывала, все, что говорила.

Когда пошел метраж подробной военной хроники, клекот в заднем ряду усилился и стал более отчетлив. Даже некоторые из ее постоянных студентов забеспокоились. Но никто не ушел.

Она поясняла, а проектор высветил особенно четкую последовательность кадров, показывающих, как земляне раздирают на куски несколько превосходящие их по числу силы криголитов. Последовавший у кого‑то из слушателей приступ рвоты не остановил потока слов и образов. Вежливо это или нет, но времени на неподготовленных у нее не было. Совершенно нормальным не ее презентациях было, если несколько посетителей проблевывались, поэтому, когда это произошло, она нисколько не была удивлена.

Когда она остановила видеоряд и вернулась к чисто словесному рассказу, в зале раздался привычный свист облегчения. Она знала, что жесты ее не столь отточены, как у более опытных лекторов, и движения не столь отшлифованы ветрами академических диспутов. В ее презентациях информация главенствовала над искусством ее подачи. Это, несомненно, замедлит ее профессиональное продвижение, но ни в коей мере не скажется на воздействии представляемого ей материала, и мим она была довольна. Выключив оборудование и спрятав в наплечный карман шарик с записью, она какой‑то момент рассматривала расходящихся зрителей. Их осталось меньше, чем в начале, – несколько посетителей ушли (или убежали, если угодно). Это тоже был не первый случай. Она бы улыбнулась, если бы это позволил ее негибкий клюв. Вейсы были лишены мимики, и взамен располагали невероятным богатством жестов, движений глаз, голосовых интонаций. Так что без мимики они не страдали.

Пресекши аудиторию, она перехватила Фиса и его спутников. Он, похоже, вполне неплохо перенес показ, поскольку на лице от было выражение лишь легкой брезгливости. Товарищи его выглядели похуже, однако все равно ритуально вклинились между приближающейся зрелой самкой и объектом ее устремления. Каждый из них с удовольствием бы сам спарился с ней в компенсацию за менее предприимчивого члена их триумвирата. И хотя все молодые самцы были в полном порядке, именно Фис привлекал ее. Как обычно, он не откликнулся на ее элегантно завуалированное предложение о частной встрече – свидании, по‑человечески выражаясь, хотя на Вейсе социальная подоплека подобного рода мероприятий была куда более тонкой – и в результате оставшаяся часть четырехсторонней беседы прошла весьма формально, если не сказать натянуто.