Елена, прислушиваясь, немного полежала. Недовольно поморщилась:

– Знаю я, что за интерес у мужиков и охоту, и пиры, и любых скоморохов перевешивает…

Она поднялась, взяла со столика колокольчик, резко им тряхнула. Коротко приказала заглянувшей бабе:

– Одеваться!

Дворовые девки были приучены исполнять волю хозяйки со всем поспешанием: тут же забежали в опочивальню, неся юбки, рубаху, кокошник, душегрейку, стали облачать госпожу, наряжая в десятки верхних и исподних одежд. Когда очередь дошла до подбитой горностаем парчовой кофты, Елена внезапно отмахнулась:

– Ступайте! Дальше уж одна Милана управится.

Две служанки послушно скрылись за дверью, оставив княгиню наедине с любимицей – девицей молодой и пышной, крупногубой, голубоглазой и русоволосой, с длинной тяжелой косой. И быть бы Милане в княжестве первой красавицей, да только еще в детстве лицо ее жестоко изъела оспа, и потому особым расположением среди парней она никогда не пользовалась.

Подхватив с постели приготовленную горностаевую душегрейку, служанка попыталась было надеть ее на хозяйку, но та лишь отмахнулась:

– Оставь!

– Холодно ныне, матушка, – почтительно возразила девка. – Коли из теплых комнат выйдешь, так и застыть недолго.

– Тулупчик какой-нибудь неброский надень да платком серым повяжись, – пропустив мимо ушей ее слова, приказала Елена. – Кузню Кривобокову знаешь? Ступай, найди место где-нибудь неподалеку. Семечек с собой возьми поболее да сиди лузгай. Никто и внимания не обратит. Ты же вполглаза за кузней смотри. Коли баба какая в нее войдет, ко мне беги немедля. И никому ни слова о сем поручении! Поняла?

– Исполню в точности, – повеселела Милана, предчувствуя развлечение. – А коли Кривобок сам уйдет, мне чего делать?

– Да плевать мне на кузнеца, дура! – отрезала княгиня. – Пусть хоть весь город перепортит. Я о князе молодом беспокоюсь. Как бы порчи на него какой не навели али иной ведьминой напасти. Кузнецы, сама знаешь, с бесами и нечистью всякой чуть не с колыбели якшаются, в их ремесле без чародейства не обойтись. Так что смотри за кузней в оба! Дабы никто ни тайком, ни через огороды туда не подобрался.

– Сделаю, матушка, – ухмыльнулась Милана, поклонилась и метнулась к двери.

– Стоять! – еле слышно оборвала ее порыв княгиня и так же тихо пообещала: – Коли кому о сем поручении сболтнешь, уши отрежу и к языку велю пришить. Вот теперь ступай.

Кузня, по обычаю, стояла в стороне от стен городка – уж больно часто горели мастерские работников огненного дела, не ровен час, пожар на жилые дома перекинется. Несмотря на ранний час, со стороны обнесенного высоким плетнем двора уже слышался звон молотка, на стенах плясали огненные сполохи.

– Здрав будь, Кривобок! – толкнул калитку Егор. – Чем занимаешься?

– Нож варю. – Кузнец, невзирая на мороз, одетый лишь в свободные полотняные шаровары и кожаный фартук, мерно простукивал небольшим молотком лежащую на наковальне раскаленную добела пластину, удерживая ее на месте клещами.

– Давай помогу! – Гость скинул на поленницу вытертый волчий налатник.

Как ни старалась княгиня, но приучить мужа величественно носить шубу так и не смогла. Уж больно непрактичным был дорогой, из сукна, парчи и соболей наряд с десятками сверкающих самоцветов. Да и не тот был у Егора характер, чтобы, выпятясь, ровно зажиревший гусак, с посохом выхаживать, ласты по земле приволакивая.

– Помоги, княже, коли не брезгуешь, – легко согласился Кривобок. – Клещи возьми да за обушок подержи.