Безумие сновидений таково, что мы можем пренебречь непрерывностью даже самых элементарных вещей. Младенческий труп, казалось, всегда был тем, что нес с собой волшебник.

И кроме того, все это уже произошло. Так что Акхеймион шел по извилинам своего переживания, думая только о том, что было задумано, не обращая внимания на несоответствия. Только когда он остановился под таинственным механизмом врат, только когда он приказал доверенным лицам откатить их, он обнаружил, что скользит по непрожитой жизни…

Корчившейся жизни. Мертвый младенец извивался и вытягивался у него в руках.

Громадные колесные врата загрохотали, возвращаясь к трескучей жизни. Наконец, архимаг в ужасе посмотрел вниз.

Черные глаза, сияющие новорожденной мутью. Пухлые перепончатые ручки тянутся вперед, крошечные пальчики сжимаются.

Отвращение. Бушующая паника. В моменты ужаса тело само принимает решения. Он бросил эту штуку так, как мальчик мог бы бросить паука или змею, но она просто повисла в воздухе перед ним, создав колыбель из пустого пространства. Позади него колеса врат продолжали свое стонущее падение.

– Это, – выдохнул Сесватха, – не то, что случи…

Последняя из огромных бронзовых шестеренок перестала стучать. Колесные врата распахнулись настежь…

Младенец выпал из воздуха. Там, где он упал, лежала золотая трубка. За ней отступали в неразличимую черноту тяжеловесные бронзовые механизмы врат. Порыв ветра пронесся по вестибюлю.

Акхеймион стоял неподвижно.

Ветер бушевал вокруг него. Мантия натянулась на его руках и ногах. По стенам и перемычкам прокатился гул, глубокий, как если бы буря хлестала по какому-то миру внутри мира. Врата, которые находились в самом сердце библиотеки, теперь открывались в небо – не в сокровищницу, а в небо! И он мог видеть библиотеку, как будто Интервал висел над ней на огромной высоте. Рушащиеся бастионы. Стены, летящие наружу в струйках песка. И он видел это… Ужас ужасов внутри вздымающихся полотен пыли и обломков, гора черного крутящегося ветра, который связывал разрушенную землю с мерцающими облаками. Само существование взвыло.

– СКАЖИ МНЕ, – проговорил волшебник, – ЧТО ТЫ ВИДИШЬ?

* * *

ЧТО Я ТАКОЕ?

Атьерские библиотеки Завета обладали множеством карт, старых и новых. Все они, кроме самых древних, называли землю, которую осмелились пересечь Шкуродеры, Меорнскими пустошами – название, которое имело много значений для ученых, рассматривавших ее, прищурив глаза.

Скальперы, однако, называли ее просто Длинной стороной. Они, конечно, знали, что эти обширные леса когда-то до самого горизонта были возделанными полями. Более того, они видели руины: каменные гроты, которые были затерянным городом Телеолом, и крепость Маймор – или Фатволл, как они ее называли. Они знали о Меорнской империи. Знали, что когда-то, очень давно, к югу от Оствайских гор простирались дикие ландшафты. И самые глубокомысленные среди скальперов удивлялись тому, как медленное течение лет могло привести к таким грандиозным и драматическим переменам.

Когда десять лет назад первые артели скальперов вторглись в дикую местность, они были ошеломлены численностью и свирепостью кланов шранков, которых там обнаружили. Старые ветераны называли те времена «Днями жребия», потому что каждый шаг тогда казался броском игральных палочек с цифрами. Но дичи там было много. А предгорья открывали бесконечные возможности для засады – ключ к успеху почти каждого капитана. За какие-то пять лет скальперы загнали шранков в низинные леса, в Великие Космы, заполучив столько скальпов, что Священную Награду пришлось сократить вдвое, чтобы Новая Империя не обанкротилась.

Началось отвоевание Великой Меорнской Империи, пусть даже и людьми, во всем остальном больше всего похожими на шранков.