— То же могло случиться и со всеми нами, — дрожащим голосом пробормотал Сигурд, и вдруг у него так ослабли колени, что он не мог устоять на ногах.

Он опустился на валун и обхватил голову руками, жалея от всего сердца, что он и Микла не расстались друзьями. — Как по-твоему, может, подобраться поближе и заглянуть в трещину?

Рольф горестно и медленно покачал головой.

— Скорее всего, мы сами там же и окажемся. Снег ненадежен и опасен.

Трещина глубокая, и если он упал на самое дно, его так завалило снегом, что… надежды нет… — Голос его сорвался, и Рольф поспешно отвернулся.

Сигурд стоял около коней, которые окружили его, тревожно округляя ясные глаза, потряхивая гривами и фыркая теплым воздухом в его лицо, — словно чуяли недавнюю смерть. Скоро Сигурд тоже ощутил настоятельную потребность поскорее покинуть это страшное место и обеспокоенно окликнул Рольфа:

— Рольф, нам нужно поскорее убираться отсюда! Мне здесь все больше не по себе.

Альв стремительно обернулся, забыв о своем горе:

— Ты прав! Вернемся той же дорогой, которой шли, — чтобы не заблудиться. Придется нам взять повыше, чтобы миновать это место. Ты же понимаешь — карты-то у нас теперь нет.

Это был тяжелый удар. Сигурд перевел взгляд на коня Миклы, который неспешно рысил рядом с ним, встряхивая заброшенными на шею поводьями.

Карта канула в пропасть вместе с Миклой, однако его сума и меч Бьярнхарда все еще были приторочены к седлу… Сигурд размышлял о мече — вначале неохотно, потом со все большим волнением. Подобно Рольфу, он все чаще оглядывался назад.

К концу дня они остановились на ночлег. Сигурд без единого слова объявил свое право на меч, сняв его с седла Миклы и приторочив к собственному седлу. Рольф с тревогой глянул на него, но не сказал ни слова. На боку кожаного кошеля он чертил новую карту. Вдвоем им удалось сделать более-менее точную копию карты, вырезанной Грисниром на рунном жезле, — оба они довольно часто вертели жезл в руках и запомнили многое из того, что было на нем изображено. И все же помощи от новой карты было немного. Сигурд угрюмо сожалел, что прежде они не слишком внимательно приглядывались к карте-жезлу и теперь не могли вспомнить верное расстояние между вехами. Рольф, впрочем, был совершенно уверен, что они не пропустили ни одной вехи, а больше они сейчас ничего и не могли сделать.

Гросс-Бьерн, осмелевший после гибели Миклы, этой ночью мучил их отдаленными криками, которые напоминали зов о помощи, и этого Рольф уже не мог перенести. Измученный, он расхаживал по стоянке, качал головой и бормотал, обращаясь к Сигурду:

— Я знаю, я не могу бросить живого друга и пуститься на поиски того, кто наверняка мертв. Ты ведь не отпустишь меня, правда, Сигги? Помоги мне не сойти с ума, а то, боюсь, я натворю глупостей.

— Сядь и успокойся! — твердо повелел ему Сигурд. — Выпей вон чаю. Ты же знаешь, это Гросс-Бьерн пытается выманить тебя из лагеря. Рольф, тебе нельзя рисковать своей жизнью — иначе я останусь совсем один… со своей шкатулкой. — Он вздрогнул и подбросил хвороста в огонь, хотя топлива у них было в обрез. Они расположились на ночлег в небольшом кратере, по стенам которого шумно струились потоки воды. То и дело вниз осыпались камни, потревоженные, вероятно, копытами рыскающего поблизости Гросс-Бьерна. Эта стоянка была так же безопасна, как и предыдущая, однако Сигурд признался, что чувствует себя на редкость уязвимым, и Рольф согласился с ним от всего сердца. Они бодрствовали почти всю ночь, по очереди задремывая под вопли Гросс-Бьерна. Один раз морок подобрался ближе, намереваясь пугнуть коней, чтобы те сорвались с привязи и разбежались по округе, — но тут пробудилась Сила Сигурда и метнула в морока огненный шар.