— Мне нравится служить Хальвдану, — сказал Рольф, — хотя я частенько ворчу насчет кормежки и неудобств. В том отчаянном положении, в котором оказались сейчас льесальвы, лучше уж связать свою судьбу с кем-то сильным.

Я понимаю, тебе кажется, что ты теряешь свою свободу, но в конце концов, так лучше для всех.

Сигурд набросил плащ.

— Ну что, идем есть?

Они оставили Адиля и котенка сладко спать в прежних позах. Когда они выбрались из Рольфова обиталища, как раз выезжал ночной разъезд. Два десятка всадников проскакали мимо, добродушно переругиваясь и прощаясь с сотоварищами, которые оставались в форте. Сигурд поглядел, не командует ли разъездом Хальвдан, подумав, что, если бы того — или Дагруна — не было в форте, ему легче было бы ускользнуть.

— Это разъезд Альфгейра, — сказал ему Рольф.»— Он выезжает шесть дней подряд, а потом шесть дней отдыхает; потом разъезды Съяунди и Токи выезжают на разведку по очереди с разъездом Хальвдана, а солдаты Альфгейра охраняют форт. Как только меня освободят от работы в форте, ты, быть может, сумеешь выехать на разведку в отряде Хальвдана. Я уж позабочусь, чтобы тебе подобрали доброго коня.

Большой дом был полон народу — все веселились в компании своих друзей, поглощая огромные ломти медвежьего мяса, обугленного снаружи, розового и сочного внутри. Рольф расчистил для себя и Сигурда местечко на скамье у стола, памятуя, что ничто не может быть более неприятно чужаку, чем чересчур настойчивые и любопытные расспросы. Еда и питье были превосходны.

Едва Сигурд расправился с одним куском нежного жареного мяса, как кто-то с грубоватой щедростью шлепнул на его тарелку новую порцию. Добрый эль смягчил его настороженность, и он решил, что не видывал ребят добрее и веселее альвов. Он бросил взгляд на помост, где сидели Хальвдан, Дагрун и другие высокородные альвы, и надменно выдержал грозный взгляд ярла. Тогда же он приметил, что на помосте среди седых воинов сидит девушка и вид у нее не менее высокомерный, чем у самого Хальвдана. Она была одета в роскошное красное платье; тонкий платок, наброшенный на плечи, был заколот большой брошью, косы уложены венцом вокруг головы.

— Кто это? — шепотом спросил Сигурд у Рольфа. — Дочь Хальвдана?

— Да нет, чудак, просто родственница. Вся ее семья погибла, а Хальвдан — единственный ее родич, потому-то она и здесь. Зовут ее Ранхильд, и я влюблен в нее до безумия, хотя характер у нее — хуже не придумаешь. Будь она берсерком, весь Скарпсей трясся бы от страха. От ее нрава все молоко киснет, стоит ей в дурном настроении пройти мимо молочной. Я думаю, у нее в няньках была троллиха, оттого и она такая дикая. — Рольф усмехнулся и восхищенно вздохнул. — Она ненавидит меня до глубины души и никогда не упускает случая подстроить мне какую-нибудь мерзопакость. Недавно, Сигги, она обидела меня особенно тяжко, и я надеюсь, что ты поможешь мне ее проучить. На прошлой неделе мне случилось совершить один мелкий промах, и не успел я сообразить даже, что случилось, как она уже все выболтала Хальвдану. Она всегда рада мне насолить! Понимаешь, я ведь тоже родич Хальвдану, только очень дальний и вдобавок беден как мышь, вот она и считает, что я хуже слякоти под ее красивыми ножками.

Сигурд помотал головой:

— Рольф, ты, верно, спятил. Влюбиться в такое чудовище?

Он опять взглянул на Ранхильд и обнаружил, что она смотрит прямо на него, пристально и неприязненно, точно услыхала, что болтал про нее Рольф.

Сигурд не встречал такого жуткого и пронзительного взгляда с тех пор, как за ним гонялся злющий старый бык Трюгви.

— А что в этом такого, Сигги? Когда-нибудь ей наскучит потешаться надо мной, и она начнет обожать меня уже за одно мое постоянство.