Арилье нарочно не замечал насмешливой интонации в голосе друга. Весь был поглощен случившимся. Так человек, никогда не хворавший, с удивлением прислушивается к своему телу: откуда этот жар? почему пот выступил на лбу? почему глаза, всегда такие зоркие, пылают и не хотят смотреть на добрый мир?

— Траванкор! — Арилье схватил его за руку. — Пойми, на сей раз все иначе. Я жить без нее не смогу. Я буду просить Шлоку. В ногах у него буду валяться, лишь бы замолвил за меня слово перед ее родителями.

Траванкор пока помалкивал, слушал пылкие излияния друга. Нет более влюбчивого парня, чем Арилье! То и дело он находит неповторимую девушку, красавицу дивных достоинств, и пылкое его сердце на несколько дней обращается к ней, к ней одной. Пока не охладевает. И не девушки тому виной — ни с одной из своих подруг Арилье никогда не ссорился. Просто случалось что-нибудь поважнее очередной влюбленности. Состязание, например. Важная тренировка. Попытка побить Траванкора на мечах. И вот уж забыта красавица, единственная в мире… А там, глядишь, и новая повстречается. И снова для бедного Арилье падают с небес звезды, и коленки у него дрожат, и мечты о подвигах не дают ему спать всю ночь.

Бедный Арилье.

— Я знаю, кто я, кто мои родители… Знаю, какой позор могу навлечь на возлюбленную. А если она станет моей женой… — Он порывисто повернулся. — Я хочу, чтобы она стала моей женой! Хочу обрести дом, семью! Мои родители были «отверженными», но они любили друг друга, и я знаю, что такое семья. Не поверишь, Траванкор, но в детстве я был счастлив…

— Почему же не поверю? — Траванкор улыбнулся. — Очень даже верю. В детстве все счастливы, если есть кто-то, кого ребенок может любить. Это главнейшая потребность человека, как учит Шлока.

— Шлока говорит, что любить — первая потребность чистой души, — возразил Арилье. — Не человека в общем и целом, а только чистого душой. Ребенка — в первую очередь. Но и мужчины, воина — тоже…

— А Конан что говорит?

— Конан? — Было слышно, что Арилье удивляется. — А при чем здесь Конан?

— Разве не он научил тебя сражаться прямым мечом? Я видел сегодня, как ты одолел того чернокожего… Это выглядело здорово, — признал Траванкор. — Да только я подумал потом, что Конан обучал тебя своему искусству тайно.

— Ну, с киммерийцем я ни о чем таком не разговаривал, — сказал Арилье. — Мы просто фехтовали. Он сильный, как бык.

— Почему он выбрал тебя?

— Наверное, потому, что я — лучший, — улыбнулся Арилье. — Я ведь говорил тебе об этом, а ты не верил.

— Киммериец здесь чужой. — Траванкор против воли начал сердиться. Он ревновал к воинской славе друга и даже не пытался скрыть этого обстоятельства. — Он сам говорил, что помогает нам лишь для того, чтобы получить возможность разграбить после победы дворец Аурангзеба.

— И ты этому веришь? — в голосе Арилье прозвучало искреннее удивление.

— А почему бы мне не верить тому, что говорит мужчина и воин? Какие еще нужды заставляют Конана оставаться с нами и учить тебя фехтованию на длинном киммерийском мече?

— Может быть, ему любопытно. А может быть, он понимает, что раджа Авенир — прав.