Я прекратил писать и опять оглядел его, но не стал разрезать завязки. Не мне открывать его, так я чувствую.

Когда я опять завязал свой футляр, высокий человек, который держал Мит-сер'у, исчез. Я спросил ее, кто это был; она ответила, что не было никакого человека.

— Высокий человек с темным лицом, — сказал я, — темнее твоих глаз. Его собственные, как мне показалось, пылают как огонь.

— Я видела множество таких мужчин, — ответила Мит-сер'у. — С нами дюжины таких. Ты их имеешь в виду? И что ты сказал, когда я стояла на ступеньках над тобой?

Я кивнул и поцеловал ее. Я прижал ее к себе, наслаждаясь ее дыханием, и она тесно прижалась ко мне. Как она маленькая! И сладкая, и хорошая!

Рука в руке мы спустились на пол и стали искать внутреннюю комнату, в которой стоял бог. Я знал, что там находится то, ради чего мы пришли сюда, потому что так царь сказал, и потому что Мит-сер'у не понимала меня, когда я спросил ее о щите, о котором сама говорила мгновение назад. — Мне кажется, — сказал я, — что у меня когда-то был щит, но я никак не могу его вспомнить.

— Ты вообще мало чего помнишь, — сказала она мне. — Когда ты сражался с зятем Чече, ты взял у него щит, но он тебе не понравился. Он слишком большой, сказал ты, и недостаточно прочный. И царь не захотел, чтобы он был у тебя. Так что ты оставил его в деревне Чече.

Когда-то на стенах храма было изображения, но время полностью уничтожило их. Мы видели только голый камень, иногда чистый, иногда грязный, но странно подходящий к этому месту. Песок засыпал окна, пол был усеян глиной и камнями, стены выпятились и, казалось, вот-вот упадут. И тут я услышал впереди нас жужжание, как будто несколько жуков, скрытые темнотой, летали там; и еще я увидел слабый золотой блеск, хотя, когда я подошел взглянуть, то не нашел никакого золота.

В священном месте стояла грубая статуя богини. Из ее левой руки свешивался крест, который я уже где-то видел, хотя и не знал где, а правая держала длинную стрелу. Ее голову накрывал лежавший на изогнутых подпорках диск, похожий на солнце или луну.

Мит-сер'у встала перед ней на колени и начала молиться. Она шептала так тихо, что я не мог разобрать слова, но, уверен, она просила богиню вернуть ее в родной город на севере.

Богиня спустилась с пьедестала, стала живой женщиной, ростом с Мит-сер'у — или даже ниже — но от нее шел яркий свет. Она протянула мне стрелу; как только я взял ее свободной рукой, он сняла с головы диск и подняла его перед глаза Мит-сер'у. — Твоя молитва за твоего мужчину принята, — сказала она Мит-сер'у. — Ты должна дать ему вот это. То желание, которое ты не высказала, тоже будет исполнено. Ты, как и желаешь, вернешься в свой родной город, хотя вскоре опять уедешь из него, по своему желанию.

Стрела богини растаяла в моей руке в то самое мгновение, как я схватил ее. Диск упал на камни, на которых она стояла, и зазвенел, живая женщина исчезла, и на пьедестале вновь появилась статуя.

Мит-сер'у выпрямилась и подняла лежащий диск. — Смотри, Латро! Щит! Мы не видели его, потому что он лежал на полу, но я его подняла.

Она протянула его мне, и я взял его. Он сделан из бронзы, позеленевшей от времени. Ручка сзади тоже была бронзовой. На маленьких зажимах не было ремня для руки. Я пишу, и он лежит передо мной; когда я запишу все, что должен, я отполирую его.

Вернувшись на верхний уровень, я показал щит царю, который осмотрел его со всех сторон, но так и не коснулся. Проверив его таким образом, он сказал, что мы должны идти, и позвал к себе Мзи и Ангуйю. Я уже собирался подозвать к себе своих сыновей, когда они сами прибежали ко мне, дрожа от страха.