— Ты не должен говорить ему, о благородный Чаниу, — сказал Тотмактеф.

— Не согласен. Допустим, мы скроем это от него. Разве он будет доверять нам после этого?

— Он забудет.

— Он запишет это в свиток, как делает всегда. А если нет, ему скажет его раб. Добытое ложью — переодетая потеря, Тотмактеф.

— Прошу прощения, — сказал Тотмактеф.

— Принято. Луций, у тебя есть женщина. Ты знаешь ее?

— Мит-сер'у? Конечно. Она ходила с нами в храм бога-волка.

— Хорошо. На корабле есть три женщины. Ты можешь назвать их имена?

Я покачал головой. — Я видел женщину, более высокую, чем Мит-сер'у, но не такую красивую. Она носит много драгоценностей, но меньше, чем Мит-сер'у. Ее правая рука кровоточит. Я не знаю ее имя.

— Она не может быть твоей, — сказал Чаниу.

— Я не хочу ее. У меня есть Мит-сер'у. Прошлой ночью, в гостинице, мы делили одну кровать. Ты можешь взять ту женщину, если хочешь.

— Очень хорошо, — Чаниу улыбнулся. — Женщин всегда сопровождают трудности, а когда женщины молоды и красивы, большие трудности. Тотмактеф, не сделаешь ли мне одолжение? Приведи сюда Нехт-нефрет.

16

С МУСЛАКОМ?

ТОТМАКТЕФ встал. — Я думаю, что очень скоро она будет здесь.

Урей прошептал за моей спиной. — Я уйду, если мой хозяин этого желает.

Чаниу покачал головой. Когда Тотмактеф вышел, Чаниу уставился за планшир и запустил пальцы в бороду. — Он хороший молодой человек, Луций, но он и так знает слишком много, а хочет знать еще больше. Знание часто превращает добро в зло.

— Тогда само знание должно быть злом, — сказал я.

— Нет. Все зависит от того, кто его учит, и, самое главное, знание должно служить нам. Если оно такое, мы продолжим служить Ахура Мазде, предполагая, что уже служили ему еще до того, как начали учить. Но если мы служим знанию, то слишком поздно узнаем, что темный бог прикрывался им, как маской. А! Прелестная Нехт-нефрет уже здесь. Хорошо сделано, Тотмактеф. Есть ли у тебя для нее подушка?

— Я могу сидеть на палубе, как все, — сказала юная женщина, которую Чаниу назвал Нехт-нефрет, и уселась, быстро и изящно. У нее красивые глаза, которые сурьма сделала еще красивее, твердый рот и перевязанная рука. — Не пойдет ли речь о том, о чем я предполагаю она пойдет, благородный Чаниу?

Он кивнул. — Ты — подруга Мит-сер'у, Нехт-нефрет?

— Да, ты сам знаешь. Я сделаю для нее все. Мы — как сестры.

— Скажет ли Мит-сер'у то же самое?

— Да, я уверена, что да.

Чаниу обратился ко мне. — Не мог бы ты поговорить с Мит-сер'у об этом деле, прямо сейчас? Мы подождем тебя.

Я покачал головой.

— Тогда мы можем начать. И было бы хорошо, если бы Нехт-нефрет рассказала нам, как вы все трое встретились.

— Я знаю, что ты все забываешь, Латро, — сказала Нехт-нефрет, — но ты слишком умен, чтобы поверить в то, что женщина всегда говорит правду. Я собираюсь рассказать тебе правду, без единого слова лжи. Когда ты уйдешь отсюда, можешь спросить Муслака или Мит-сер'у, и они расскажут тебе то же самое, что и я. Мит-сер'у и я — поющие девушки, у нас нет семьи, мы красивы и любой может нанять нас. Мы танцуем и поем на пиру или на празднике, подаем напитки, и делаем все, что от нас хотят гости. И мы находимся под защитой Хатхор.

— Великая местная богиня, — прошептал Чаниу.

Я кивнул. — Она была сиделкой Осириса.