За пару недель сидячего образа жизни, связанного в основном с бумагами, я чуть не взвыл. Наступивший в Камикочи строительный хаос едва не погреб нас всех под собой. Нужно было планировать, утверждать, выставлять приоритеты, проводить собеседования, принимать на работу, писать резолюции на закладку новых зданий, выбивать материалы, ругаться с хабитатами. Через пять дней уже даже Рейко умела материться по-русски, общаясь с японскими беженцами, некоторые из которых себя ошибочно считали незаменимыми. В конце концов я не выдержал и пошёл на немыслимую ранее меру.
А именно — малодушно взял себе выходной, чтобы, наконец, последовать туманному совету Райдзина, как-то раз порекомендовавшему «разобраться с обезьянами». Учитывая, что верзила существом был немногословным, игнорировать его было бы неразумно. Правда, проветрить голову не получилось — принявший свой «естественный» облик Дарион Вайз тут же принялся играть на моих нервах пересказом событий, которые я очень даже хотел бы забыть. Синекожий был в натуральном восторге!
— Когда мне говорили, что здесь много обезьян, то это было знатным преуменьшением, — пробормотал я, пытаясь сменить тему.
Дорога в захваченную животными часть Камикочи, ту, где ранее располагалось с десяток гостиниц на горячих источниках, была давно заброшена и поросла травой, однако, ведущие через болота мостки и утоптанная когда-то почва вполне уверенно держали на себе «Свашбаклер». Причина, почему сюда не заглядывали жители Хагонэ, показалась нам на глаза буквально через пару километров как мы отошли от города.
Деревья и обезьяны. Множество странных раскидистых деревьев, которые сейчас, почти в середине зимы, пестрели сотнями сочных желто-оранжевых плодов размером с яблоко. Эти деревья были буквально везде, росли даже из болотной жижи, так что складывалось впечатление, что мы попали в необычайно холодный день ранней испанской осени. И, конечно же, те, кто эти плоды ел. Обезьян было море, бегающих, прыгающих, наблюдающих за нами двумя буквально с каждой ветки, которая только могла выдержать зверька. Если же ветка была крепкой, то на ней их сидело гораздо больше. Что было еще более странно, так это то, что шума и гама, приличествующего такому количеству небольших приматов, не наблюдалось. Зверьки бурчали, перекрикивались, шипели и изредка дрались, но совершенно не собирались организовывать нам сеанс хорового пения.
Странно. Как то, что зверьки не визжат при виде металлического гиганта, ощутимо колеблющего эфирный фон, так и от голого синекожего гуманоида, излучающего в пространство совершенно недружественные неподготовленному разуму (или его подобию) флюиды. Нас просто… провожали. Взглядами, короткими комментариями, фырканьем.
Тысячи обезьян.
— Признай себе, Эмберхарт, — хмыкнул Дарион Вайз, — Это войско — не чета тому, что собрал на тебя даймё. Ты здесь не справишься.
— Зачем мне сражаться с обезьянами? — удивился я.
— Ты всегда находишь способ начать конфликт с кем-нибудь, — улыбнулся демон, — Я иду и жду, пока ты кому-нибудь не наступишь на хвост. Впрочем, если бы они видели твоё лицо, то уже бы напали сами!
— Какое у тебя сегодня замечательное настроение…
Так, переговариваясь, мы начали подъём по тропинке, ведущей в полуразрушенный поселок онсенов. Точнее, его можно было бы теперь с полным правом назвать разрушенным полностью. Сгнившее во влажном воздухе дерево построек простояло бы куда дольше, не прыгай тут везде эти мохнатые зверьки. Даже их небольшого веса и импульса при приземлении вполне хватало, чтобы трухлявое дерево построек давным-давно осыпалось в прах.
Однако, одно из зданий стояло практически невредимым. Потемневшее, чуть покосившееся, с грязными потеками на стенах, но удивительно целое. И обезьян на нем не было. |