Не следует также недооценивать и напористую, артистичную манеру подачи Дэйвом информации, его фанатичное внимание к мелочам, придававшим рассказу элемент правдоподобности, как, например, проскакивавшие иногда в его невразумительной речи ляпсусы, имевшие, предположительно, «временной» характер, его выражавший дикую сконцентрированность взгляд, будто он внезапно принимал скрытые от постороннего уха послания, и его уверенность, что Джордж, в конце концов, должен получить какой-то материальный подарок в знак признания его заслуг сражающимися жителями будущего, подарок, призванный своей сутью убедить Джорджа в том, что его вклад оказался действительно существенным. А изобретательность, к которой прибегал Дэйв Кантариан в своей не очень-то доходной афере, порождает один, пусть и второстепенный в этом деле, вопрос: был ли это и в самом деле тонкий расчет или всего лишь простая изворотливость?

К примеру, доказывал ли полное отсутствие воображения или же, наоборот, являлся блестящим, понятным каждому приспособлением контейнер для перемещения во времени пожертвований, представлявший из себя дешевый будильник с почти полностью извлеченным механизмом, намалеванной от руки и наклеенной крышкой? Дэйв утверждал, что выпотрошенные часы — это только линза, в которой фокусируется его ментальная энергия, переправляющая предметы в будущее; без линзы этой энергии хватило бы только для коротких перемещений во времени, но для путешествия в пять тысяч лет — без нее не обойтись.

Как бы там ни было, но Джордж во все это поверил, и причитавшиеся с него пожертвования, а именно чистейшее серебро и золото в количествах, какие он только мог позволить себе приобрести, стали помещаться в часы. После этого за дело брался Дэйв. В его напряженном взгляде появлялась отрешенность, словно он погружался в транс, потом часы прятались, и Дэйв все с тем же остекленевшим взглядом покидал лавку. По его словам, перемещение во времени могло произойти сразу же, а могло занять и несколько часов. Но на следующее утро, когда Джордж в присутствии Дэйва открывал часы, они всегда оказывались пустыми. В такие моменты Джордж испытывал глубокий внутренний трепет при одной мысли о том, что с его помощью жители будущего хоть чуть-чуть приблизятся к победе в решающей войне с силами зла. Дэйв же то, казалось, полностью разделял его чувства, то по каким-то загадочным причинам бывал раздражен, будто подозревал Джорджа в самовольном открывании ночью машины времени.

Тем не менее, такое, в общем-то, милое течение вещей могло продолжаться бесконечно долго, если бы Министерство финансов не заинтересовалось возросшим в десять раз количеством покупаемого Джорджем золота и если бы почти в это же время жена Джорджа не обнаружила, что их банковский счет практически пуст. Не добившись удовлетворительного объяснения от мужа, проведя несколько беспокойных дней в обуревавших ее подозрениях, она в конце концов обратилась к адвокату.

Когда однажды ранним утром в лавку Джорджа явились люди из Министерства финансов, он решительно все отрицал и делал жалкие усилия, пытаясь скрыть переполнивший его ужас, так как Дэйв несколько раз предупреждал его, что посланные в прошлое вражеские шпионы и диверсанты могут явиться в каком угодно обличье.

Поскольку, в отличие от большинства известных случаев ничто здесь не указывало на то, что жертва надеялась извлечь какую-то выгоду из аферы, люди из Министерства решили, что упорство Джорджа вызвано нежеланием признать себя облапошенным. Несмотря на большие сомнения в его психическом здоровье, они настойчиво пытались его образумить. Они показали все, что им удалось раскопать о Дэйве, — сомнительный рекорд в выманивании мелких сумм, недержание данного слова, недобропорядочное поведение в целом и невероятные прожекты, намекнув, что Дэйв готовился про вернуть ту же аферу и с другими членами клуба любителей научной фантастики.