|
Я чувствую — с моими мышцами работает электростимулятор. Я тут лежал, упражнялся, разговаривал и старался двигаться, а потом услышал вас. Будет забавно, если единственной работающей частью тела у меня окажется рот. Надеюсь, все будет в порядке. Конвей, дай мне воды и пищи. Хоть и смутно, но я помню, что чувствовал неладное. Что с остальными? Конвей дал ему пищевую таблетку. Человек взял ее негнущимися пальцами, однако сумел положить в рот и запить водой. — Я — Берл Фолконер. Полковник армии США. Вы не ответили мне. Что произошло? — Может, вы сначала сядете? — сказала Нэнси. Он бросил на нее проницательный взгляд и протянул руку. Поднявшись, Фолконер огляделся и прищурился. — Катастрофа. Еще хуже, чем я предполагал. — Я собираюсь посмотреть, что творится в остальной части пещеры, — сказал Конвей. Фолконер одобрительно кивнул. — Поторопись. Они говорили, что особое внимание потребуется в течение сорока восьми часов после начала оттепели. Я… Подождите минуту. Вы же не наблюдатели. Кто помог тебе, Конвей? — Никто. Я выбрался сам. — Так, значит, это можно сделать. Ничего. Посмотрим, что ты сможешь разузнать. Как имя юной леди? — Нэнси Йошимура. — Хорошо, Нэнси, помоги мне выбраться из этой штуки, и я буду помогать тебе, пока Конвей сходит на разведку. Конвей вернулся через несколько часов. При виде Фолконера, работающего над машиной с когтями, он даже не попытался скрыть своего раздражения. Красная лампа на конце ее трубчатого носа снова горела, и машина стояла на колесах. Когда Конвей подходил, какой-то человек высунул руки из моторного отсека. Конвей демонстративно не обратил не него внимания. — Чем вы занимаетесь? — резко спросил он. — Мы остались живы, чтобы спасать. Оставьте машины в покое! — Я работаю, чтобы сохранить наши жизни. То же самое делает Леклерк — Луис Леклерк, — Мэтт Конвей; Луис — химик. Мэтт — уличный регулировщик. Невысокий темнокожий человек с быстрыми глазами, буркнул что-то и продолжил свою работу. Конвей повернулся к Йошимуре. — Как ты могла позволить им этим заниматься? Мы теряем людей каждую минуту! В дальнем конце еще хуже — камни разбили сотни… — Он поперхнулся, потряс головой. — Таких, как мы, может, человек двадцать. Из почти тысячи. Фолконер продолжал настаивать на своем. — И мы тоже погибнем, если не сумеем избавиться от тел. — Конвей побледнел. Слова Фолконера покоробили его. — Наблюдателей нет, Конвей. Они почему-то исчезли. Это было не землетрясение, иначе они были бы здесь. Что бы ни творилось снаружи, у нас, безусловно, еще несколько дней не будет достаточно сил, чтобы справиться со всем этим. А между тем мы попали в ловушку с сотнями разлагающихся тел. Помоги нам разобраться с ними, иначе мы разделим их участь. Бери кирку. Конвей потряс головой. — Я не могу. Это слишком… — Он не смог подобрать слово. — Тогда перестань обвинять меня, — сказал Фолконер. — Нужно пережить это, а твоя чувствительность мешает. — Я спас вас! Тут моя чувствительность вам не помешала, не так ли? — И я тебе благодарен! Спасибо. А теперь извини, мне нужно работать. — Он встал на колени, обращаясь к Леклерку: — Ну, что там видно? Тот вместо ответа подсоединил провод к терминалу. Электрический мотор легко загудел. Мгновенно вмонтированный в трубу глаз ожил, осматриваясь. Леклерк прикоснулся к переключателю, и он погас. — Бесполезно, — сказал Леклерк, показывая на огоньки около каждой капсулы. — Смотрите, каждые криогенные ясли имеют три индикаторных лампы. Зеленая включена, когда система жизнеобеспечения работает нормально. Если она почему-либо отказывает, то по звуковому сигналу вызывается эта машина — она автоматически разыскивает красный свет и удаляет содержимое капсулы. |
