— А почему бы не допустить, что эти лучи — отроги гор, особенно ярко отражающие солнечный свет?

— Вряд ли, — ответил Барбикен. — Если бы это было так, то эти отроги при некоторых положениях Луны относительно Солнца отбрасывали бы тень, чего на самом деле нет.

И действительно, световые полосы появлялись только в то время, когда Солнце стояло прямо против Луны; при косых лучах полосы исчезали.

— Чем же всё-таки объясняют эти белые лучи? — спросил Мишель. — Я не могу поверить, чтобы учёные признались в своём бессилии.

— Гершель высказал одно предположение, но не настаивал на нём, — ответил Барбикен.

— Что же это за предположение?

— Он считал, что световые полосы не что иное, как потоки застывшей лавы, которые блестят в то время, когда солнечные лучи падают на них отвесно. Это возможно, но ручаться за правильность такого объяснения нельзя. Впрочем, если мы подойдём ближе к горе Тихо, нам, пожалуй, удастся открыть причину этих блестящих полос.

— А знаете ли, друзья, на что похожа эта равнина, если глядеть на неё с высоты, на которой мы сейчас находимся? — спросил Мишель.

— Не знаю, — ответил Николь.

— Все эти обломки лавы, вытянутые наподобие веретена, кажутся огромной грудой бирюлек, разбросанных в причудливом беспорядке. Недостаёт только крючка, чтобы вытащить их одну за другой.

— Перестань шутить! — остановил его Барбикен.

— Ну что ж, будем серьёзны! — согласился Мишель. — И вместо бирюлек предположим кости. Тогда наша равнина превратится в огромное кладбище, усеянное останками тысяч вымерших поколений. Может быть, тебе больше нравится это мрачное сравнение?

— Одно стоит другого, — ответил Барбикен.

— На тебя не угодишь! — возмутился Мишель.

— Дорогой мой, — сказал положительный Барбикен, — что толку обсуждать, на что это похоже, если мы даже не знаем, что это такое.

— Основательный ответ! — воскликнул Мишель. — Вот что значит беседовать с учёным.

Ядро между тем летело вдоль лунного диска почти с неизменной скоростью. Всякий поймёт, что путешественники не думали в это время об отдыхе. Ландшафт, проносившийся перед их глазами, изменялся каждую минуту. Около половины второго утра они заметили вершину другой горы. Барбикен, справившись по карте, узнал Эратосфен.

Это была кольцеобразная гора, высотой в 4500 метров, один из чрезвычайно многочисленных на лунной поверхности цирков. По этому поводу Барбикен сообщил приятелям любопытное мнение Кеплера о происхождении лунных цирков. Знаменитый математик утверждал, что кратерообразные впадины вырыты человеческими руками.

— С какой же целью их вырыли? — спросил Николь.

— Цель-то понятна! — ответил Барбикен. — Селениты якобы предприняли эти грандиозные работы и вырыли колоссальные углубления для того, чтобы укрыться в них от солнечного зноя, так как Солнце жжёт их по две недели подряд.

— А селениты не дураки, — заметил Мишель.

— По-моему, это странная идея, — сказал Николь. — Кеплеру, по-видимому, неизвестны были истинные размеры этих цирков, потому что вырыть подобные впадины могли бы только мифологические гиганты.

— Но ведь тяжесть-то на Луне в шесть раз меньше, чем на Земле, — возразил Мишель.

— А ты забыл, что и селениты сами в шесть раз меньше, — сказал Николь.

— Да и существуют ли вообще эти селениты! — заметил Барбикен.