На этом расстоянии Луна представляла весьма странное зрелище. Условия наблюдения Луны сильно разнились от условий, в которых мы ведем наблюдения на Земле.

На Луне нет воздуха, и отсутствие газообразной оболочки влечёт за собой весьма любопытные последствия.

На Луне не бывает сумерек; ночь сменяется днём и день сменяется ночью мгновенно, подобно лампе, которая мгновенно гаснет и загорается в темноте. Нет постепенного перехода от тепла к холоду. Температура на Луне сразу падает с точки кипения до температуры межпланетного пространства.

То же отсутствие воздуха влечёт за собой ещё одно явление: в областях Луны, не освещаемых непосредственно Солнцем, царит абсолютная темнота. На Луне не существует того явления, которое мы называем на Земле рассеянным светом, этого светящегося вещества, разлитого в воздухе и вызывающего вечерние и предрассветные сумерки, всю чарующую красоту постепенного перехода от дня к ночи. Отсюда необычайная резкость контрастов, допускающая только два цвета — чёрный и белый. Если житель Луны заслонит глаза от Солнца, небо покажется ему совершенно чёрным, а звёзды он увидит такими же яркими точками, как в самые тёмные ночи.

Можете себе представить, какое впечатление произвело на Барбикена и его друзей подобное зрелище! Глаза у них прямо разбегались. Они уже не в состоянии были улавливать относительные размеры различных областей. Земной пейзажист не сумел бы изобразить ни один из лунных ландшафтов, так как они не смягчались переходами светотени; он видел бы повсюду только чернильные пятна на белом фоне.

Этот вид не изменился даже тогда, когда снаряд на восьмидесятом градусе снизился на расстояние ста километров от Луны; картина оставалась прежней и в пять часов утра, когда ядро пролетало на расстоянии менее пятидесяти километров над вершиной горы Джиойа, — причём зрительная труба сокращала это расстояние до одной восьмой лье. Казалось, что до Луны рукой подать. Трудно было поверить, что ядро не заденет лунной поверхности хотя бы у северного полюса, блестящий гребень которого уже ярко обрисовывался на чёрном небе. Неугомонный Мишель уже собирался отворить окно и выпрыгнуть на Луну. Прыжок с высоты двенадцати лье! Ему это было нипочём. Впрочем, такая попытка ни к чему бы не привела, потому что если снаряду не суждено было коснуться Луны хотя бы в одной точке, то и Мишель, увлечённый движением снаряда, не мог бы её достичь.

Ровно в шесть часов они пролетели над лунным полюсом. Путешественники видели теперь ярко освещённую половину лунного диска; другая его половина утопала во мраке. Снаряд перелетел границу, разделявшую ярко освещённую часть от совершенно чёрной, и мгновенно погрузился в непроницаемую тьму.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. Ночь, длящаяся триста пятьдесят четыре с половиной часа

В ту самую минуту, как снаряд погрузился в темноту, он пронёсся над северным полюсом Луны в расстоянии менее пятидесяти километров от него. Несколько секунд оказалось достаточно для перехода из ослепительного света в непроглядный мрак. Эта перемена совершилась так неожиданно и быстро, без какого-либо перехода, словно Луна погасла от чьего-то мощного дуновения.

— Луна исчезла, испарилась! — воскликнул ошеломлённый Ардан.

В самом деле — ни отблеска, ни тени, ровно ничего не осталось от диска, ещё недавно сиявшего с такой ослепительной силой. Яркое сияние звёзд ещё резче подчеркивало черноту ночи.

Подобная темнота царила в течение трёхсот пятидесяти четырёх с половиной часов в каждой точке этого лунного полушария. Эта долгая ночь объясняется равенством поступательного и вращательного движения Луны вокруг Земли и вокруг собственной оси. Снаряд, войдя в конус тени, отбрасываемой Луной, не мог больше подвергаться действию солнечных лучей, так же как и вся невидимая половина Луны.

Внутри снаряда стоял полный мрак.