Барбикен схватил за руки друзей, и все трое, полузакрыв глаза, вперились в добела раскалённый астероид. Если при этом рассудок их ещё был в состоянии работать, если они ещё не утратили способности мыслить, они, конечно, должны были понимать, что несутся к неотвратимой гибели!

Две минуты, прошедшие с момента появления болида, показались им двумя веками смертельного ужаса! Снаряд должен был с минуты на минуту столкнуться с болидом. Вдруг огненный шар, как бомба, разорвался на их глазах, но при этом совершенно беззвучно. Никакого звука, возникающего в результате воздушных колебаний, в окружавшей их пустоте произойти не могло. На крик Николя друзья бросились к окнам. Какое зрелище! Чьё перо, чья кисть смогли бы описать всё богатство красок развернувшейся перед ними картины! Её можно было сравнить с жерлом развёрзшегося кратера или с грандиозным пожаром. Тысячи светящихся осколков всех размеров, всех цветов, всех оттенков пересекали и освещали пространство. Перед глазами друзей словно развернулся гигантский многоцветный сверкающий веер всех цветов радуги — жёлтого, оранжевого, красного, зелёного, серого. От страшного колоссального шара остались только разлетевшиеся по всем направлениям осколки, в свою очередь превратившиеся в мелкие астероиды. Некоторые из них сверкали как сталь, другие были окружены беловатым облачком; за иными тянулся светящийся хвост космической пыли.

Горящие осколки скрещивались, сталкивались, дробились на более мелкие части. Некоторые из них ударялись о стенки ядра. Левый иллюминатор снаряда даже треснул от сильного удара одного из таких осколков. Снаряд, казалось, попал под дождь гранат, и каждая из них могла в одно мгновение превратить его в ничто.

Астероиды излучали во всех направлениях ослепительный свет, которым было пронизано всё видимое пространство. В тот миг, когда этот свет стал нестерпимо ярким, Мишель привлёк к своему окну Барбикена и Николя.

— Наконец-то невидимая Луна стала видимой! — воскликнул он.

И в течение нескольких мгновений трое друзей благодаря ослепительному потоку света ясно разглядели таинственный диск, который впервые предстал человеческому взору.

Что же различили они на расстоянии, которое невозможно было определить? Диск был окутан удлинёнными полосами, похожими на облака, образовавшимися в сильно разреженной атмосфере. Сквозь эти облака просвечивали не только горы, но и все мелкие неровности рельефа, пики, цирки, развёрстые и причудливо разбросанные кратеры, такие же, как и на видимом полушарии Луны. Затем виднелись огромные пространства, но уже не бесплодных низин, а настоящих морей, многочисленных огромных океанов, отражавших в зеркале своих вод сказочный, ослепительный фейерверк, горевший над ними в эфире. И наконец, на поверхности материков выступали обширные тёмные пятна, напоминавшие гигантские леса, освещённые на мгновение ослепительной молнией.

Был ли это мираж, иллюзия, оптический обман? Можно ли было эту, на мгновение приоткрывшуюся картину научно обосновать? И наконец, давало ли такое поверхностное и мгновенное наблюдение невидимого диска право сделать вывод о его обитаемости?

Тем временем грандиозный фейерверк постепенно потухал; отблески его мало-помалу меркли; астероиды разлетелись в разных направлениях и скрылись в беспредельном пространстве. Вселенная вновь погрузилась во мрак; ненадолго померкшие звёзды засияли на небе, и на мгновение осветившийся лунный диск снова канул в непроницаемую ночь.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. Южное полушарие

Неожиданная катастрофа, только что угрожавшая снаряду, миновала. Кто бы мог представить возможность таких встреч с болидами? Блуждающие тела угрожали нашим путешественникам самыми серьёзными опасностями. Оказалось, что море эфира изобиловало подводными рифами, между которыми они не имели возможности лавировать, как моряки.